Гиппиус Алексей Алексеевич
Доктор филологических наук, член-корреспондент РАН
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», г. Москва, РФ – факультет гуманитарных наук, профессор,
ведущий научный сотрудник Лаборатории лингвосемиотических исследований
Кабатов Сергей Александрович
Кандидат исторических наук, доцент
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Костромской государственный университет имени Н.А. Некрасова», г. Кострома, РФ – доцент кафедры всемирной истории Института филологии и истории, заведующий лабораторией археолого-этнологических исследований
Кабатова Елена Анатольевна
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Костромской государственный университет имени Н.А. Некрасова», г. Кострома, РФ – инженер лаборатории археолого-этнологических исследований
Начиная с XI в. в Костромское Поволжье начинает разрозненно проникать славянское население [3, с. 317)], бежавшее, по всей видимости, в «ничейные»[1] земли; итогом этого проникновения является становление культуру так называемых «костромских курганов» [5-6]. Однако, в количественном плане, новое население в Костромском крае малочисленно [3, с. 17-20]. Ситуация резко меняется с XIII в., когда в земли так называемого «заволжья» под воздействием разорительных походов монголо-татарских орд хлынули с целью спасения беженцы. Подобная ситуация в этническом плане приводит к тому, что титульное население Костромского Поволжья растворяется в численно превосходящем его пришлом населении, и к XVII в. население данного региона принято относить к собственно русскому [4, с. 38]. Примерно с этого же времени Костромская земля начинает активно вовлекаться в процесс становления Московской Руси, о чем свидетельствует московская берестяная грамота XIV в.[1] Другие единичные письменные источники о Костромской земле мы можем относить к периоду вряд ли ранее XVI в. Костромская находка из камня, выявленная на селище Вёжи в 2015 г. позволяет констатировать факт наличия в исследуемом регионе не только грамотности в среде сельского населения, но и торговых отношений с соседними регионами на внутригосударственном уровне и, как следствие, определенном социально-экономическом и политическом положении Костромского края в Московской Руси.
Резьба по камню была известна на Руси с древнейших времен. Наиболее широкого распространения и блестящего расцвета она достигает в декоре зданий, высекавшемся чаще всего из белого известняка, шифера и мрамора. Резьба по камню в мелких предметах применялась довольно ограниченно. Из камня - шифера, сланца, известняка - выполнялись резные иконки, кресты, литейные формы для металлического литья, пряслица, рыболовные грузила, шахматы. Нагрудные каменные иконки ХI - ХIV веков, в отличие от мелкой пластики в металле, вырезались самими мастерами. Подобным примером может выступать серия шиферных нательных крестов, распространенных на Руси XIII в. (рис. 1).
В 2015 г. на основании Открытого листа №521 от 03 июня 2015 г. при поддержке ВОО «Русское географическое общество» на острове Вёжи проводились археологические раскопки в территориальных рамках раскопа II [7]. Параллельно с земляными работами обследована береговая линия острова, в результате чего была выявлена серия подъемного материала, где зафиксирована одна очень интересная находка (№344). Находка была обнаружена на открытом от воды участке земли к ЮЗ от ЮЗ угла раскопа II, на ЮЗ участке береговой линии острова.
Это подпрямоугольный камень (рис. 2) либо из черного сланца,[1] либо из черного нефрита или близкого по химическому составу минерала. Изделие имеет относительно правильную геометрическую форму (ширина 43 мм., высота 44 мм., толщина 12 мм.) с небольшим сколом[2] в нижнем левом и верхнем левом углу лицевой стороны. На лицевой стороне нацарапан текст, который убирается в 5 рядов. На всех боковых гранях камня фиксируются перпендикулярно к длине процарапанные линии глубиной 0,5-1 мм. На верхней гране таких линий 7 (2 мм. от левого края – 2, через 8 мм. – 3 и через 1,5 мм. – 2), на нижней – 8 (3 мм. от левого края – 3, через 1,2 мм. – 3, через 10 мм. – 2), на левой – 9 (3 мм. от нижнего края – 3, через 19 мм. – 6), на правой – 5 (26 мм. от нижнего края – 5). Обратная сторона не имеет каких-либо следов кроме следов отделки и шлифования.
Изделие из подобного материала (рис. 3) было выявлено в Костроме в середине 90-х годов прошлого столетия С.И. Алексеевым [1, с. 218, рис. 53.2). Он идентифицировал ее как изделие из черного полированного камня, предназначавшегося для отливки конусовидного украшения. С обеих сторон плитки прослеживались прочерченные изображения животных и различные символы. С одной стороны сказочное животное с головой огнедышащего дракона (?), с чешуйчатым телом и раздвоенным хвостом; с обратной стороны – неоконченная автором композиция из солярного знака и прыгающего через него хищного животного. Рядом, возможно, символ мирового дерева. Находка обнаружена в пределах одной усадьбы костромского посада XIII в. [1, с. 218). Позже, в 2005-2006 гг. С.А. Высоковым были проведены графологические исследования и лингвистический анализ в отношении одной грани – той, на которой имеется изображение животного, совмещённое с надписью. Был сделан вывод о том, что находка изготовлена из чёрного нефрита или близкого по химическому составу минерала: твёрдого, но поддающегося обработке шлифованием и выдвинута гипотеза о принадлежности данной литейной формы мастеру-ювелиру с высоким уровнем владения рунического письма, написавшего данный текст скороговорки, пословицы или к каламбура, основанного на игре слов, вносящей двусмысленность в словосочетание [2, с. 186-191][1].
Других подобных[2] изделий в костромской земле на данный момент пока не известно.
В 2015 г. Алексей Алексеевич Гиппиус провел анализ текста вёжской находки и прочитал ее следующим образом:
а се п--
щка m‐
фонас
[а] кто по[к]‐
[р]а тъ д
Текст с конъектурой и восстановлением недописанных фрагментов:
А се п(ло)щка Офонас<ьева>, а кто покра, тъ д<а будеть прокртъ> Перевод: «Это плашка Афанасия. А кто украл, тот пусть будет проклят».
Реконструируемое в надписи слово площка (раннедр.-рус. площька) – производное от плоскыи [15, с. 287] – фиксируется словарями лишь как обозначение плоского сосуда, плошки [13, с. 110]. Однако внутренняя форма делает его потенциально применимым к любому плоскому предмету. Можно думать, что площка выступает в данном случае в значении современного плашка – «пластина, плоский кусок чего-либо». Последнее производно от плаха, связанного чередованием гласных с плохыи, в свою очередь связанного с плоскыи [15, с. 275].
Реконструкция Mфонас<ьева>, предполагающая, что слово осталось недописанным, исходит из того, что значение принадлежности последовательно выражалось в древнерусском языке притяжательным прилагательным – форма род. падежа была бы для этого времени редчайшим исключением. Имя Афанасий могло, конечно, выступать в надписи и в виде одной из его сокращенных форм (Офоносъ, Офанасъ и др.)
Отметим имеющие датирующие значения палеографические, орфографические и лингвистические особенности надписи, опираясь в первую очередь на данные берестяных данных и методику их внестратиграфического датирования, разработанную А.А. Зализняком [11].
Хронологически показательны следующие черты:
1) форма буквы mс узким верхом (в берестяных грамотах – после 1200, преимущественно – после 1280);
2) употребление буквы ф (после 1300);
3) передача начального о- через m (систематически – с середины XIII в.);
4) утрата слабых редуцированных в площ(ь)ка и к(ъ)то (систематически – с середины XII в.).
Буква р в начале 5-й строки имеет зеркальное начертание, совершенно такое же, как в берестяной грамоте № 99 середины XIV в.
Совокупность этих черт, на фоне уставного характера письма в целом, делает наиболее вероятной датировку надписи XIV в.
Содержательно и структурно надпись сходствует с тремя владельческими граффити на бытовых предметах, содержащими проклятие тому, кто украдет или повредит (?) предмет. Это 1) надпись на ноже XI-XII вв. из Дрогичина: Ежьковъ ножь. А иже ѫкрадеть проклѧтъ буд… [12, с. 138; 10, с. 317], 2) берестяная грамота № 957 нач. XII в., представляющая собой надпись на донце или крышке берестяного лукошка: Воибоудино лоукъньчо. Иже е уклъдеть [1], да проклѧтъ боуде{оу}ть. А Шьвъко ψcлъ [11, с. 60-62], и 3) надпись на горшке из Ростиславля (летописного города в Рязанской земле), датируемом первой половиной XIII в.: ..(д)алъ гороноць Юрию, а кт(о) возмь, а да i[2]… [8, с. 164-174]. В то же время связка А се .... А кто… сближает ее с таким известным памятником древнерусской эпиграфики, как надпись на чаре князя Владимира Давыдовича: А се чара кнѧ Володимирова Давыдов-ча. Кто из нее пь<еть>, тому на здоровье, а хвалѧ Бога своего ѡсподарѧ великого кня<зя> [9, с. 26]. Традиционная датировка этого памятника первой половиной XII в. была недавно пересмотрена А.А. Туриловым, убедительного показавшим на основе палеографического и лингвистического анализа надписи, а также стилистического анализа декора чары, что она была создан никак не ранее второй половины XIII века, а скорее всего в первой половине XIV в. [14]. Поскольку наша надпись бесспорно относится к позднедревнерусскому времени, общность синтаксического оформления двух текстов, отличного от демонстрируемого надписями XI-XII вв., оказывается дополнительным аргументом в пользу датировки А.А. Турилова. В языковом отношении особенно показательна замена относительного иже на кто, ярко отражающая эволюцию данной конструкции в живой восточнославянской речи. Заметим, что надпись на горшке из рязанского Ростиславля ведет себя в этом отношении уже как позднедревнерусский текст.
Особый интерес представляет употребление в надписи формы аориста покра. В тексте XIV в. это явно книжная черта, что не удивительно, учитывая вероятное присутствие в надписи церковнославянской формулы да будетъ проклятъ. Сравните также обусловленные установкой на книжность формы аориста в берестяной грамоте № 46 (1 пол. XIV в.), представляющей собой школьную шутку: Невежа писа, недума каза, а хто се цита, … (текст записан в два ряда и читается по вертикали; окончание, содержавшее ругательство, оборвано). Два текста объединяет и прагматика форм прошедшего времени, ориентированных на момент прочтения, а не на момент написания текста. Угроза, призванная предотвратить кражу предмета, сформулирована как адресованная лицу, уже эту кражу совершившему. В этом смысле наша надпись выступает отдаленным, но вполне реальным предшественником известного анекдотического экслибриса «Украдено из библиотеки NN» и подобных ему владельческих надписей «превентивного» характера.
Определить достоверно функциональную принадлежность нашей находки пока затруднительно. Из подобного материала на селище Вёжи известны оселки для заточки и правки режущих граней ножей (рис. 6), возможно топоров, кос (?). Однако, все они имеют длину не менее 8-10 см. и более – то есть длину, необходимую для безопасной работы с острой режущей частью затачиваемого предмета. В случае с нашей находкой подобная процедура не возможна в силу большого риска нанести себе травму. Предположение о том, что данный предмет может являться заготовкой некой индивидуальной иконки или предмета (амулет - ?) личного характера в данном случае имеет место быть и, на наш взгляд, является более всего состоятельным.
Вполне возможно, что это предмет, на котором фиксировались либо результаты определенной торговой сделки, либо наличие купленного или проданного товара; а грани плашки, где фиксируются хорошо читаемые насечки (рис. 2), возможно обозначают единицы, десятки, сотни, тысячи. Предмет с фиксированной информацией могли носить с собой, либо его помещали вместе с товаром, и здесь она выполняла роль определенной накладной или описи товара. В этом случае понятна причина и мотивация проклятия тому, кто ее «покрадет». Интересен, на наш взгляд, еще один момент. На лицевой стороне, где прочерчен текст, слабо фиксируются прочерченные крест-накрест линии в виде литеры «Х», которые как бы перечеркивают указанную надпись. Это мог сделать сам хозяин плашки, когда информация о результатах сделки или о товаре была уже не актуальна, либо это сделал человек, который выкрал ее, а возможно и вместе с товаром, и, перечеркиванием текста, он как бы аннулировал проклятия Афанасия, делая ее и возможный товар обезличенным, ничейным.
Подобный памятник эпиграфики в Костромском Поволжье для периода конца XIII – начала XIV вв. на сегодняшний день не имеет аналогий. Качественное содержание предмета, текста и материала из которого изготовлено изделие позволяет констатировать факт того, что Костромская земля в обозначенный период не являлась территорией, находящейся за границей ойкумены и даже не самой ойкуменой, а была уже довольно известной в Московской Руси территорией, включенной в ее активно растущие сферы интересов и игравшей определенную роль в молодом растущем государстве.
Примечания
Термин «ничейные земли» предполагает земли, не входящие в состав Киевской и, позже, Московской Руси, то есть земли, на которые не распространяется государственная и церковная система налогов.
2 Осенью 2015 г. Институтом археологии РАН в Москве при раскопках территории Кремля была выявлена берестяная грамота с упоминанием Костромы. Это частное письмо, написанное книжным почерком XIV века на специально подготовленной полосе бересты. В грамоте идет речь о неудачной поездке «на Кострому» человека, имя которого остается неизвестным. О деталях поездки автор отчитывается, называя адресата «господине». В письме сообщается, что поехавших задержал некто, имевший на это право, и взял с них 36 бел (бела – денежная единица на Руси, сменившая ногату, – обе сравнительно небольшого номинала) [16].
3 Сланцы представляют собой горную породу с характерным практически параллельным расположением пластинчатых минералов с уникальным свойством раскалываться на тонкие пластины. Камень сланец вулканического происхождения имеет большой спектр цветов. В природе он встречается желтого, красного, коричневого, серого, бордового, черного, зеленого и промежуточных оттенков. Можно встретить камень черного цвета, добываемый на Урале. Характерен графитовый оттенок. Благодаря наличию слюды, отдельные сланцы могут иметь характерный блеск на солнце. За счет многослойной структуры, камни обладают высокой прочностью; их физико-механические свойства следующие: твердость колеблется от 2 до 6 баллов, а уровень водопоглащения 0,01-3%. Уникальная и красивая фактура сланца делает его излюбленным материалом для дизайнеров, даже не смотря на бедную, по сравнению с искусственными материалами, цветовую палитру. Изделия из розового шифера производились только в одном месте древней Руси – на Волыни, в районе Овруча, где находится единственное месторождение розового шифера. Мастерские, производившие такие пряслица, открыты раскопками в б. Овручеком уезде и в Киеве. Отсюда эти пряслица распространялись по всей древней Руси в домонгольский период. После монгольского нашествия производство шиферных пряслиц прекратилось.
4 След неудавшегося сверления отверстия - ?
5Заметим, что в части прочтения надписи эта гипотеза выглядит вполне фантастичной.
6 Подобных – на основании использования материала и функциональной принадлежности.
7А.А. Зализняк трактует это слово как 3 л. ед. ч. презенса реконструируемого глагола уколости, родственного словам колдовать, колдун, и предполагает значение «заколдует» или более общее значение «повредит, наведет порчу».
8 Публикаторы предположительно восстанавливают: да i(сохнеть)…
Литература
1. Археология Костромского края (под редакцией А. Е. Леонтьева). –Кострома, 1997. 276 с.
2. Высоков С.А. Результаты исследований надписи и изображения животного, помещенных в книге «Археология Костромского края», изданной а Костроме в 1997 г. // Вестник Костромской археологической экспедиции / Материалы II научной конференции, посвященной памяти В.И. Смирнова. Вып. 2. –Кострома, 2006. С. 186-191.
3. Кабатов С.А. Этнокультурная история сельского населения Костромского края (до золотоордынского времени) // Вестник Костромского государственного университета имени Н.А. Некрасова / Научно-методический журнал, №1. –2012 к. Том 18. С. 317-320.
4. Кабатов С.А. Этнокультурная история сельского населения Костромского края золотоордынского времени // Вестник Костромского государственного университета имени Н.А. Некрасова / Научно-методический журнал, №2. –2013 ж. Том 19. С. 34-39.
5. Кабатов С.А. Зооморфные украшения Костромского Поволжья // Вестник Костромского государственного университета имени Н.А. Некрасова / Научно-методический журнал, №1. –2014 б. Том 20. С. 39-51.
6. Кабатов С.А. Семантика зооморфных украшений Костромского Поволжья // Вестник Костромского государственного университета имени Н.А. Некрасова / Научно-методический журнал, №2. –2014 в. Том 20. С. 49-52.
7. Кабатов С.А.Научный отчет по итогам археологических исследований (раскопок) в 2015 г. объекта археологического наследия «селище Вёжи», расположенного по адресу: Костромская область, Костромской район, Шунгенская с/а, остров Вёжи. 2015 д / сост. С.А. Кабатов. –Кострома: ООО «Историко-археологическое общество «Кострома», –2015 д. 259 с.
8. Коваль В.Ю., Медынцева А.А.Новая эпиграфическая находка домонгольской эпохи с городища Ростиславль // Вопросы эпиграфики. Вып. VII. Материалы I Международной конференции «Вопросы эпиграфики». Ч. 2. М.: Университет Дмитрия Пожарского, –2015. С. 164-174.
9. Медынцева А.А.Подписные шедевры древнерусского ремесла. –М., 1991. С. 26–39
10. Михеев С.М. О двух древнерусских надписях из Белоруссии и Польши // Slověne = Словѣне: International Journal of Slavic Studies. –М., –2015. Vol. 4. № 1. Part 2. С. 311–323
11. Янин В.Л., Зализняк А.А., Гиппиус А.А. Новгородские грамоты на бересте. Т. XII: (Из раскопок 2001–2014 гг.). –М.: Языки славянской культуры, –2015. 288 с.
12. Німчук B.B. Давньоукраїнський напис із Дорогичина // Храм i люди. Збірка наукових праць до 90-річчя з дня народження Сергія Олександровича Висоцького. –Київ, –2013. С. 138-142.
13. Словарь русского языка XI-XVII вв. Богатова Г.А. (гл. ред.) Выпуск 15 (перстъ - подмышка). –М.: Наука, –1989. 288 с.
14. Турилов А.А. Чара великого князя Владимира Давыдовича – памятник русской культуры XIV столетия // Московский Кремль XIV столетия. Древние святыни и исторические памятники: Памяти святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II. –М., –2009. С. 393-399.
15. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Том 3: Муза-Сят М.: Прогресс, –1987. 832 с.
16. Интернет: Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт археологии Российской академии наук. Пресс-релиз Института археологии РАН. Режим доступа: http://chrdk.ru/news/2015/10/26/v_moskve_naidena_pervaya_za_sem_let_bere...(дата обращения: 25.04.2016).