Челябинский бор: история чудесных спасений

Челябинск – едва ли не единственный в России город-миллионник, где практически в центре расположен сосновый бор. Этот фрагмент реликтового леса давно должен был исчезнуть с лица Земли. По тысяче причин. Его существование в промышленном мегаполисе, где только металлургических заводов три штуки, – нонсенс. Но каким-то неведомым образом бор сохранился до сих пор. О том, какие невероятные обстоятельства тому способствовали, – в нашем материале.

В начале 50-х годов ХХ века советский писатель Александр Фадеев («Молодая гвардия») приехал в Челябинск для работы над своим романом «Черная металлургия». И нашёл тут совершенно неожиданное, о чём написал в письме другу:

"Мы ехали с шофером «домой», и я обратил внимание, что за этими стройками, подслеповатыми домиками старой Челябы, индивидуальными поселками параллельно нашему пути,  на расстоянии в километре-полтора, тянется какой-то лесной массив. Оказалось, что это колоссальный массив соснового леса (вроде наших Сокольников), когда-то окружавшего весь Челябинск.

- Далеко же тянется этот массив! – небрежно сказал я.

- Далёко, - сказал шофер, по русской привычке изменив ударение. - Вон, видите, кончается как раз против отворота к обкомовским дачам...

Нужно ли тебе говорить, что я решил на завтра плюнуть на все формальные препоны и оказаться в этом лесном массиве и на загадочной окраине старой Чялябы и нового Челябинска.

Идея эта меня разогрела еще больше, когда мой сосед по даче сказал:

— А знаете, что это за лесной массив? Ведь это единственный в СССР по масштабу и по однообразию лесных пород  (только сосна!) парк культуры и отдыха: он начинается в двухстах метрах от центра, от городского театра и тянется на 12 километров вдаль. А в парке, где когда-то были каменоломни, — глубочайшие чистые озера, полные рыбы, с каменистыми обрывистыми берегами...

Я пешочком с мешочком направился в парк «культуры и отдыха». Оказалось, это действительно сказка! Сплошной сосновый лес. Все забивающий, всепокоряющий запах сосны.

Я пошел в глубину этого уникального парка, и целый час или полтора шел сосновым лесом, не встретив решительно ни одного человека! Это был сплошной сосновый бор. Погода была переменчивая, с теплым ветром, то набегали тучи и шел дождь, то опять светило солнце...."

Челябинский (другое название - Шершнёвский) бор возник 10 тысяч лет назад, на исходе ледникового периода. Главным его реликтом является гранитная подошва возрастом в 280 миллионов лет с прожилками элювия – продуктом выветривания земной коры. Об этом впервые сказал еще в начале ХХ века ученый Ипполит Крашенинников.

Ипполит Михайлович Крашенинников - выдающийся ботаник и фитогеограф, один из основателей учения о ландшафтах, организатор многих экспедиций на Урал, в Сибирь и Казахстан. Родился в Челябинске, долгие годы работал сначала в Петербургском ботаническом саду, затем в Главном ботаническом институте в Москве. В 1926 году за свои заслуги он был удостоен серебряной медали имени Н.М. Пржевальского, одной их главных наград РГО.

Крашенинников подчеркивал, что бор относится к островным борам, которых очень мало в мире. Это – бесценный дар природы городу.

Вероятно, первопоселенцы Челябинска это подкожно чувствовали. Первые местные лесораспорядительные документы появились, когда Челябинской крепости едва исполнилось 10 лет. Это были Наставления из Исетской провинциальной канцелярии 1747 года. Согласно документу, жителям крепости надлежало «иметь крепкое и неослабное осмотрение, чтоб леса безделно никем трачены не были».

Как отмечает краевед Юрий Латышев, уже в ту пору старались сберечь Челябинский бор, который и так был изрядно прорежен при строительстве крепости и первых домов.

Строевой лес искали на стороне. Примечателен указ канцелярии, который предписывал снарядить группы казаков для заготовки леса на строительство большого гостиного двора в Челябинске. Выделенная делянка располагалась у озера Аргази, до которого на современном скоростном автомобиле по асфальту ехать полтора часа.

Наставлением предусматривалось и создание лесной стражи из казаков, которая должна была следить за порядком в лесу.

В 1838 году Оренбургский генерал-губернатор Василий Перовский подписал «Временные правила управления лесами Оренбургского казачьего войска». Согласно им сосновые боры являлись общественным войсковым достоянием. То есть формально бор городу не принадлежал, и за нарушения можно было вполне получить нагайкой по спине и срок до 10 лет.

На начало ХХ века определить границы Челябинского бора можно достаточно точно. Как пишет Крашенинников, городской бор «узкой лентой шириной в среднем 1-2 версты тянулся вдоль реки Миасс, на севере упираясь в заворот реки, а на юге подходя к заводу братьев Покровских. Таким образом, общее протяжение бора в этом направлении составляло 8-9 верст».

В эти времена отношения города и бора были подкреплены научным подходом к лесному хозяйству. Помимо статей того же Крашенинникова в России появились первые труды по лесоводству и таксации.

В Челябинском бору масштабные лесоустроительные работы начались в 1938 году. Вся площадь бора была разделена просеками на квадратные кварталы со сторонами около 500 метров. Просеки служили хозяйственным целям и имели противопожарное значение.

Очень толково был организован центральный парк культуры и отдыха. Инициатором его создания выступил председатель Челябинского облисполкома Михаил Советников. До приезда в Челябинск он был заместителем наркома лесной промышленности, поэтому сразу оценил потенциал бора. Парк разместили на самом его краю. В итоге основной лесной массив избежал рекреационной нагрузки и оставался зоной покоя.

Драматичный ХХ век не раз ставил Челябинский сосновый бор на грань исчезновения. Есть две легендарные истории, которые сегодня сплелись в массовом сознании.

Первая связана с распоряжением первого зама председателя Государственного комитета обороны Вячеслава Молотова в январе 1942 года на вырубку бора для военных нужд, в том числе под строительство завода боеприпасов № 62.

Первый секретарь Челябинского обкома ВКП(б) (губернатор, по-нынешнему) Николай Патоличев указывал, что «завод, выпускавший боеприпасы, разместился на окраине Челябинска в складах Заготзерна», но никак не в бору. Ценность соснового бора Патоличев понимал. Поэтому рискнул – позвонил Сталину и объяснил, что для Челябинска бор жизненно необходим, а война не будет длиться вечно.

Выслушав аргументы, Сталин спросил, сможет ли первый секретарь найти древесину в короткие сроки, и, получив утвердительный ответ, отменил молотовское решение.

Давайте вдумаемся. Что происходило на фронтах Великой Отечественной в это время? Враг только что остановлён под Москвой ценой колоссальных «безвозвратных потерь», составивших только по войскам более полумиллиона человек. Ленинград в блокаде. Вся западная часть страны оккупирована. Под Севастополем наши войска вот уже третий месяц героически держат оборону. Советское командование ставит невыполнимую задачу: освободить территорию СССР к концу 1942 года. На нужды фронта работает вся страна, от мала до велика, не считаясь ни с чем.

И вдруг советский и партийный функционер Патоличев, чья задача – обеспечить работу тыловых заводов и поставки на фронт, вдруг хлопочет за несколько квадратных километров леса в черте города. Надо прямо сказать, рисковал товарищ Патоличев не одной своей карьерой…

Но самое удивительное в этой истории – реакция Сталина. Он вопреки всему, что мы теперь о нём знаем, соглашается сохранить бор, просто поверив на слово руководителю области. И происходит это в тот момент когда, по свидетельству историков, промышленность хронически недовыполняет план, в том числе, из-за нехватки ресурсов.

К сожалению, мы доподлинно не знаем, как проходил разговор, какие ещё аргументы представил Патоличев и что было в голове у Сталина. Но бор был спасён.

Спустя четыре года после Великой Победы Челябинский бор вновь оказался в прицеле большого промышленного строительства. Теперь уже прямо на его территории планировалось построить авиационный завод-гигант. В его 42-х цехах должны были работать 37 тысяч человек – по сути, второй ЧТЗ, знаменитый Танкоград. Вырубить бор и поставить первые цеха планировалось уже в 1950 году.

Первый секретарь Челябинского обкома Александр Белобородов тоже оказался принципиальным руководителем и смелым человеком. Написал письмо Сталину, где не побоялся рассказать все, как есть. Что Челябинск не справится с такой нагрузкой – ему не хватит питьевой воды и жилой площади для семей будущих рабочих. Был составлен обстоятельный доклад, который доказывал нецелесообразность размещения в городе еще одного завода-гиганта. В итоге решение отменили. А сосновый бор был снова спасён.

И все же челябинский бор редел – не снаружи, а изнутри. Особенно «постарались» каменные карьеры.

Еще в 1890 году «гранитную делянку» в бору приглядел купец Василий Колбин. Подряды на строительный и облицовочный камень оказались выгодными, а успех – заразительным. В 1895 году челябинским купцом Николаем Кедровым был взят подряд на поставку камня для строительства Сибирской железной дороги. Это было началом разработки Уфимских каменных карьеров.

В дальнейшем разработки в Уфимских каменоломнях возобновило Управление железной дороги. В 1930 году их стал трест «Челябтракторострой», а в 1933 году карьеры были переданы «Станкострою».

В итоге за советский период промышленные карьеры и поселки при них «съели» почти 12 кварталов леса. И этим бы дело не кончилось – гранит-то ещё оставался. Расползтись Уфимским карьерам не дали… они же сами. «Частая смена хозяев и бессистемная эксплуатация карьеров привела к значительной порче месторождения». Разработки были прекращены. Бор опять уцелел.

Конечно, лесных потерь избежать не удалось. Как отмечал географ и краевед Александр Сысоев, из 63 кварталов в 1940 году к концу 1960-х годов осталось только 49. К тому времени в бору располагалось более двух десятков «хуторов»: жилые поселки, дачи, склады, пионерлагеря и прочие строения, поедавшие метр за метром зеленую ткань.

Нужно было вовремя остановиться. В 1969 году решением Челябинского облисполкома сосновый бор был отнесен к памятникам природы областного значения. В бору было запрещено любое строительство, а также принято решение о выносе отсюда всех строений. Только этим постановлением 200 гектаров были возвращены лесу.

Было еще одно событие, которое нанесло городскому бору серьезную травму, и оно не связано с человеком. Поздней осенью 1971 года на бор обрушился ледяной ливень, повис на ветвях деревьев и сосновых лапах. А следом пронесся страшный ураган. Было сломано и вырвано с корнем огромное количество деревьев на площади под тысячу гектаров. Вековые сосны ломались, как спички. Городской бор выглядел как лесоповал, и без участия человека мог бы погибнуть.

Тогда город пришел на помощь. За всеми ведущими предприятиями города были закреплены свои лесные участки, за каждым – квартал, два. Большая работа объединила многих горожан и дала возможность почувствовать городской бор своим, родным, близким.

В 1986 году в Челябинске появился памятник Игорю Курчатову. Южноуральцы считают его своим земляком. Знаменитый физик-ядерщик, отец советской атомной бомбы родился в маленьком городке Сим за западе области, а потом создавал первый советский атомград – Челябинск-40, ныне Озёрск.

Величественный монумент Курчатову работы скульптора Вардкеса Авакяна разместился так, будто главный проспект города (имени Ленина, разумеется) упирается в памятник. А прямо за спиной Курчатова как раз и начинается бор.

«Если бы Курчатова не поставили, сейчас бы там высились дома и гудела дорога, уверен в этом, - говорит Авакян. – Были ведь разговоры, что надо продолжить проспект Ленина…»

Тогда, в середине 80-х, никто не мог предположить, что Курчатов буквально грудью встал на защиту Челябинского бора от строительного безумства последующих лет.

С 90-х годов и по сей день этот зеленый островок буквально осаждают застройщики. Скандалы возникают почти каждый год. То с одной стороны подберутся, то с другой. То одна надоба, то другая. И всегда находятся какие-то «весомые» аргументы.

А ведь бор, напомним, с 1969 года официально – памятник природы, ООПТ. И площадь его сегодня составляет уже всего 12 квадратных километров. Краевед Юрий Латышев подсчитал, что это на треть меньше, чем сто лет назад.

Челябинцы рассказывают историю об одном крупном бизнесмене, в 2010 году ставшем неожиданно для всех губернатором области. Он всегда и во всём шел напрямик. В местной бизнес-среде шушукались о его невероятном везении. Именно он решился, на что не решался ещё никто в Челябинске – проложить автодорогу через бор. Широкая четырёхполосная трасса должна была привести атомобильные потоки прямо к строящемуся торговому комплексу, который, по слухам, также принадлежал семье бизнес-губернатора.

Конечно, большинство горожан возмутились – настолько диким показалось им такая идея. Но дело шло своим чередом, и уже многим стало казаться, что всё, «пропал Калабуховский дом». Никуда денешься от административного напора и страстного желания людей ездить, как в «цивилизованном мире», на авто в магазин…

Эта драматичная история закончилась внезапно. Губернатора-бизнесмена отправили в отставку, а потом и вовсе завели уголовное дело о взятках. О необходимости дороги через лес больше никто не вспоминал.

Каким-то непостижимым образом Челябинский бор сохраняет сам себя во все времена. Он возрождается после больших пожаров, засух и буреломов. Порой кажется, что промышленный город его задушил, и всякая живность в бору исчезла. Но внезапно здесь появляются зайцы, ежи, совы, в весенних заводях плещутся однатры. Ну и белки, их тут бывает столько, что они совершают марш-броски в самый центр города.

Удивительные спасения Челябинского бора можно объяснить совпадениями и силой природы. Однако есть в Челябинске те, кто всерьёз считает городской лес сакральным местом. И даже подводит под это историческую и лингвистическую базу.

Дело в том, что название самому Челябинску дал как раз его бор. Первая русская крепость здесь, на землях башкир, была построена в месте, которое называлось Карагай-Челяби. «Карагай» в переводе с тюркских языков означает лес, «Челеби» в старотатарском наречии – господин, хозяин.

Некоторые энтузиасты идут дальше. В далёком турецком языке они находят ещё более интересный перевод этому самому «челяби» — божественный, одарённый богом. Даже «возлюбленный», что у поэтов-суфиев было одним из имён-эвфемизмов Всевышнего.

Конечно, нам порой хочется верить во что-то непохожее на свою жизнь. Но мы себя одёргиваем: глупости какие! Между тем, это иррациональное отчего-то всегда проявляет себя, когда мы начинаем думать, что человек всему здесь хозяин…

В основу материала положены фрагменты из рукописи книги «Тайны Челябинского бора» уральских краеведов Вячеслава Лютова и Олега Вепрева.

Николай Сумароков