Вот бы взять нам на память море,
Хоть еще по одной волне
Это интервью я ждала два года, и вот подходит ко мне второй помощник капитана и говорит: «Вас капитан вызывает на мостик». Я перебираю в уме, что могло случиться. Поднимаюсь, вижу Сергея Викторовича в каюте.
— Вы звали?
— Да. Приходи через десять минут.
— Зачем?
— Спрашивай, задавай вопросы.
— Интервью?
— Ну да, сразу вам всем отвечу.
Оказалось, моя коллега Эльвира Серга, корреспондент мурманского телеканала «ТВ21», уговорила Сергея Викторовича на интервью. И мне крупно повезло: я смогла задать и свои вопросы.
— Почему море? Сначала хотелось романтики. После первого, второго рейса стало понятно, что это обычные трудовые будни.
Сергей Викторович ходит капитаном второй год, и это его шестая экспедиция на «Профессоре Молчанове», до этого он ходил в разных должностях, в том числе и старпомом.
На вопрос о чувстве страха во время семибалльного шторма в этом рейсе отвечает так:
— Чувство страха посещает всех. Но в данном случае это была разминка, даже не шторм. Гораздо страшнее было то, что вы не видели — когда мы могли застрять во льдах. Да, там тихо, мирно было, ветра нет, не качало, но ледочек начал сильно зажиматься. Что сделали? Развернули судно и попытались выйти. Вышли. Опыт плюс интуиция — великая штука.
Говорит, что если ходить на ледоколе, то все ни почем, а вот если судно ледового класса, то часто приходится полагаться и на интуицию. Можно добавить — и на удачу. Мы попали в разряженное ледовое поле, поэтому могли колоть лед. Если бы это был сплошной смерзшийся лед, то могли бы пройти по льду толщиной всего лишь 20 сантиметров. После той ночи мы говорили с капитаном о внештатных ситуациях — когда судно подает сигнал «SOS». Приходилось ли Сергею Викторовичу самому получать такой сигнал на «Профессоре Молчанове»?
— Слаба Богу, таких ситуаций не возникало.
— Почему «слава Богу»?
— Значит люди живы, никто не терпит бедствие.
— Как вы удерживаете дистанцию с экипажем?
— Ее не надо удерживать. Надо просто к людям относиться как к самому себе. Если я от себя требую, соответственно я требую от других.
— Вы по отношению к себе такой же жесткий как к другим?
— Да.
— Вы авантюрист?
— Вопрос, конечно, интересный. А что в вашем понятии «авантюризм»?
— Ну да, сложное понятие. Допустим, авантюризм — когда понимаешь, что будут неожиданности, что всего предусмотреть невозможно, но все равно рискуешь. Кому-то ведь проще на суше, где все просто.
— На суше тоже непредсказуемо. Идешь, раз, упал кирпич. Поскользнулся. Это все неожиданно. Я считаю, что каждый человек находится в семидесятипроцентном стрессе постоянно.
— Как вы стресс снимаете?
— Если есть время и мне действительно дают отдохнуть, не тревожат даже по выходным, в свободное время, еду на природу, в лес, подальше от всего.
— Надолго?
— Нет, как правило, день-два хватает. На дачу можно съездить, чем-то позаниматься, отвлеченной физической работой.
— Часто я задаю вопрос о том, чем людям приходится «жертвовать» ради своей работы. А вам?
— Всем морякам, конечно, приходится от чего-то отказываться, когда они решают связать свою судьбу с морскими гладями. Я практически не видел своих детей.
— Если бы была возможность видеться чаще и не ходить в море — как бы поступили?
— В 90-е годы платили только морякам, поэтому приходилось выживать.
— Если не море, то что?
— Думаю, что можно было остаться в армии. Я остался в армии, но прервал свой контракт. По причине развала Советского Союза и отсутствия какого-либо будущего.
— Верите в судьбу?
— Отчасти да.
— Бывали у вас судьбоносные случаи?
— Каждому человеку в любом случае свыше дается и показывается что-то, но мы не умеем эти знаки расшифровывать. Потом спустя какое-то время анализируя и вспоминая, что там было, понимаешь, что были препятствия, которые не давали что-либо сделать. Надо было идти, например, более легким путем, и тогда не возникало бы нехороших ситуаций. Но человек же по своей натуре упрям.
— Вы упрямый?
— Да.
— Кому не место в море?
— Тем, кто идет за выгодой. Чтобы заработать всегда любым путем. Или вести себя как вздумается, а потом «я не я, моя хата с краю», такого не должно быть.
— Еще раз о романтике. Море — это не романтика?
— Это для любого человека романтика, в том числе и для вас. Когда вы пошли в первый раз, вы же тоже скакали: как хорошо, как красиво, особенно перед, предвкушая экспедицию. После первого рейса вы же уже...
— Мне неинтересно.
— Да, романтика уже кончилась, начались трудовые будни. У вас еще ладно, специфическая работа, вы ни за что не отвечаете. А когда приходится отвечать за жизни экипажа и в том числе ваши, то ответственность велика.
— Помните, в прошлом году мы не смогли высадиться на Вайгаче...
— Риск в любом случае, что в море, что не в море, присутствует. Он должен быть, в конце концов, разумным и оправданным. Если он минимальный, и слаженными действиями экипажа его можно сгладить, то можно идти на риск. Но если риск нарастает, он выше 30 процентов, то стоит глубоко задуматься, стоит ли вообще. На полярной станции не высадились, потому что там было очень много медведей. А в поселке Варнек — там действительно была тяжелая ледовая обстановка, и она ухудшалась. Срочно бы пришлось сниматься катерам, и смогли бы они выйти во льду? Процент риска был выше 50 процентов. Зато высадились в прошлом году на Канином носу — впервые за все экспедиции. Очень опасный берег.
— Но зато какая ночная высадка, красивая, была...
— Красиво, да, но, честно говоря, я бы не хотел второй раз это повторять.
— Сколько часов вы спите на судне?
— Сложно, иногда восемь часов, иногда три. Но, как правило, промежутками, два-три часа потом вскакиваешь, смотришь, все ли в порядке, и снова два-три часа.
Сегодня я услышал ночью, что двигатель неправильно работает — проснулся, побежал посмотреть, в чем дело. А просто волна усилилась, увеличилась качка и нагрузка на двигатель увеличилась, и эти перепады немножко испугали.
— Что для вас «Профессор Молчанов»?
— На самом деле, когда я сюда пришел в 2013 году, то после первого рейса, сказал: «Либо я из судна сделаю конфетку, либо оно меня доконает».
— И?
— Пока боремся. Команда пытается поддерживать «Молчанов» в нормальном рабочем состоянии. Технически оснащать. Есть еще над чем работать.
— У вас в этом году на практике девушки судоводители. Вы бы пошли под началом женщины-судоводителя?
— В принципе разницы-то особой нет: что под началом мужчины ходить, что под началом женщины. Если видишь в человеке опытного профессионала, то — почему нет. А если видишь, что человек ни о чем, то тогда будет постоянно конфликтная ситуация. Потому что у меня допустим свое видение, как поступить в этой ситуации, а у него — другое.
— Есть у вас любимая фраза, жизненное кредо что ли?
— Есть: «Кто видел море наяву, не на конфетном фантике, тому не надо красоты, ему не до романтики».
— Не надоело вам в море?
— Честно — надоело. Можно ходить не на научно-исследовательском судне, а, например, на торговом или речном. Там будет гораздо легче, но там нет такого экстрима. Есть там свои недостатки, есть свои плюсы.
— Плюс здесь?
— Постоянная непредсказуемость.
— Значит вы авантюрист.
— Ну да, теоретически. Приходится менять решение порой по три раза. И надо все взвесить и принять правильное решение, но не всегда это получается.
— Что вы пожелаете экспедиции, которая отправится в рейс 16 июля?
— Пускай сухари сушат — качать будет.