Из-за бедности мечта Николая Пржевальского о далёких краях выглядела несбыточной. Чтобы отправиться в свою первую экспедицию, он стал офицером Генерального штаба, поработал преподавателем в Варшаве и стал жертвой плагиата. О том, как великий путешественник шёл к своей цели и какое впечатление на него произвёл Уссурийский край, читайте в нашем материале.
"Путешественнику-новичку необходимо сперва испробовать свои силы на небольшой и не особенно трудной экспедиции, какой для меня было путешествие в Уссурийском крае в 1867, 68 и 69 гг., дабы приобресть некоторую опытность и потом уже пускаться в более крупное предприятие".
Николай Пржевальский
Мечты о дальних странах будоражили Пржевальского с юности. Ещё будучи юнкером, он поставил себе цель: исследовать дальние страны. Читая воспоминания знаменитых путешественников, Пржевальский грезил об экзотической Африке и завидовал Ливингстону и Беккеру. К сожалению, далёкие экспедиции требовали изрядных вложений, а финансовое положение Николая Михайловича было достаточно плачевным. Сетуя, что бедность препятствует его стремлениям, он решил отдать предпочтение Азии.
Первую попытку отправиться в дальнюю поездку Пржевальский сделал в 1860 году, когда служил в Кременце.
"Николай Михайлович подал начальству просьбу о переводе на Амур, но вместо ответа его посадили на трое суток под арест. На менее энергичного человека такая решительная неудача первой попытки могла бы подействовать подавляющим образом и отбить у него охоту к дальнейшим попыткам. Но Николай Михайлович был не из таких, и эта первая неудача принесла ему даже пользу. Он понял, что более верный путь, ведущий к его цели, заключается в образовании, и потому решил поступить в Николаевскую академию Генеральнаго штаба".
"Всемирный путешественник. Путешествия Н.М. Пржевальскаго".
А.В. Зеленин, 1899 год
У офицеров Генерального штаба было гораздо больше возможностей работать в азиатских краях. На самостоятельную подготовку к экзаменам у Пржевальского ушёл год. Чтобы добраться до Петербурга, ему пришлось занять 170 рублей с условием, что он вернёт 270 рублей – значительную по тем временам сумму. Денег на обед зачастую не хватало, но это не помешало ему обойти на вступительных испытаниях многочисленных конкурентов. Курсовую работу Пржевальский писал по Приамурскому краю, и она оказалась настолько хороша, что её передали в Русское географическое общество. Именно тогда Пржевальского избрали действительным членом РГО. Кстати, работа позже была опубликована – от имени другого автора (А.В. Зеленин в своей книге тактично обозначает плагиатора как "Доктора П.").
"Николай Михайлович не отдавал своего сочинения в печать, но, как увидим дальше, оно всё-таки было впоследствии опубликовано, хотя и без ведома автора: произведение это было настолько ценным, что одно лицо решилось из-за него на литературное воровство".
"Всемирный путешественник. Путешествия Н.М. Пржевальскаго".
А.В. Зеленин, 1899 год
После Академии Пржевальский отправился служить не в Азию, а в противоположном направлении: несколько лет он работал в юнкерском училище Варшавы. За это время прочёл всё, что только мог найти про Азию, и скопил некоторую сумму денег. Причём значительную часть доходов – порядка 1000 рублей – Пржевальский выиграл в карты: "Николай Михайлович обыкновенно метал банк, собирая с нас иногда почётную дань", – вспоминал Михаил фон Лауниц.
"Сильная, с детства взлелеянная страсть к путешествию заставила меня после нескольких лет предварительной подготовки перебраться на службу в Восточную Сибирь – эту громадную и столь интересную во всех отношениях окраину царства русского".
Николай Пржевальский
Перевестись на службу в Сибирь Пржевальскому удалось далеко не сразу – заветного назначения он ждал почти год. Наконец, настойчивость и поддержка генерал-майора Черницкого, оценившего способности и энциклопедическую образованность молодого офицера, привели к успеху: 17 ноября 1866 года его причисли к Генеральному штабу Восточно-Сибирского округа.
"Счастье улыбнулось мне здесь на первых же порах. Едва в апреле 1867 года я приехал в Иркутск, как благодаря радушному содействию со стороны сибирского отдела Императорского русского географического общества и просвещённому сочувствию ко всякому научному стремлению бывшего начальника штаба здешних войск, ныне покойного генерал-майора Кукеля, через месяц по приезде я уже получил командировку в Уссурийский край, который составляет лучшую и наиболее интересную часть наших амурских владений".
Николай Пржевальский
Свои впечатления об Уссурийском крае путешественник подробно записывал, и заметки его читаются как увлекательный приключенческий роман. Вот некоторые его наблюдения.
О природе
"Невозможно забыть впечатления, производимого, в особенности в первый раз, подобным лесом. <…> Как-то странно непривычному взору видеть такое смешение форм севера и юга, которые сталкиваются здесь как в растительном, так и в животном мире. В особенности поражает вид ели, обвитой виноградом, или пробковое дерево и грецкий орех, растущие рядом с кедром и пихтой. Охотничья собака отыскивает вам медведя или соболя, но тут же рядом можно встретить тигра, не уступающего в величине и силе обитателю джунглей Бенгалии".
"Между тем заходит солнце, сумерки ложатся довольно быстро, и в наступающей темноте начинают мелькать, как звездочки, сверкающие насекомые, а тысячи ночных бабочек слетаются на свет костра. Понемногу замолкают дневные пташки; только однообразно постукивает японский козодой, да с ближайшего болота доносится дребезжащий, похожий на барабанную трель, голос водяной курочки, вперемежку с которым раздаётся звонкий свист камышовки, лучшей из всех здешних певиц.
Наконец, мало-помалу смолкают все голоса, и наступает полная тишина: разве изредка всплеснёт рыба или вскрикнет ночная птица".
О местных жителях
"Другое инородческое племя нашего Уссурийского края – гольды, обитают по берегу Уссури и её притока Дауби-хэ; сверх того, они встречаются и по Амуру от Буреинских гор (Малого Хингана) до устья реки Горыни или несколько далее. <...> Вообще добродушный от природы нрав этого народа ведёт к самой тесной семейной связи: родители горячо любят своих детей, которые со своей стороны платят им такой же любовью.
Мне лично много раз случалось давать гольду хлеб, сахар и т.п., и всякий раз, получив лакомый кусок, он делил его поровну между всеми членами своего семейства, большими и малыми. Притом нужно самому видеть ту искреннюю радость всего гольдского семейства, с какой оно встречает своего брата или отца, возвратившегося с промысла или с какой-нибудь другой отлучки; старый и малый бросаются ему навстречу, и каждый спешит поскорее поздороваться. Кроме того, старики гольды, не способные уже ни к какой работе, прокармливаются своими детьми, которые всегда оказывают им полное уважение.
При миролюбивом характере гольдов больших преступлений у них почти вовсе не случается; даже воровство бывает очень редко, как исключение".
"По произведенной в 1868 году переписи во Владивостоке считалось:
Домов
Частных – 35
Казённых – 22
Китайских фанз – 20
Жителей
а) Служащих, солдат и матросов с их жёнами и детьми – 348
б) Разного свободного сословия с жёнами и детьми – 89
в) Поселенцев и отставных солдат – 32
г) Их жён и детей – 5
д) Китайцев – 36".
О нравах
"Действительно, небывалому человеку трудно даже поверить, до какой степени доходит разврат среди уссурийского населения. Здесь везде мужья торгуют своими женами, матери дочерьми, и делают это не задумываясь, часто публично, без всякого зазрения совести.
В несколько минут обыкновенно слаживается дело, и невинная девушка, иногда едва достигшая пятнадцатилетнего возраста, продается своею же матерью много, много если за 25 рублей, а часто и того менее".
"С другой стороны, не менее резко бросается в глаза совершенное равнодушие казаков к своему настоящему положению и полная апатия ко всякому необязательному труду.
Конечно, с первого раза кажется весьма странным: каким образом население может умирать с голоду в стране, где воды кишат рыбой, а леса полны всякого зверя? Ведь здесь стоит только пойти с ружьём, чтобы убить козу или изюбра, а не то забросить сеть или какой-нибудь другой снаряд, чтобы наловить сколько угодно рыбы".
О ценах
"Смешно сказать, что выгоднее выписывать из Москвы по почте даже такие предметы, как свечи и пеньковые верёвки. Действительно, пуд последних в Москве стоит 3 руб., за пересылку нужно заплатить 12 руб., да за укупорку и страхование положим 50 коп., следовательно, выходит 15 руб. 50 коп., всё же не 16 руб., как в Хабаровке. Пуд стеариновых свечей с пересылкой будет стоить 25 руб., следовательно, на 5 руб. дешевле, нежели у купцов на Уссури. Многие товары, как-то материи, табак, сукна и пр., можно получать, выписывая вдвое дешевле против здешнего, но при этом с той огромной выгодой, что все предметы будут хорошего качества, а не та гниль и оборыши, которые продаются уссурийскими купцами".
"Тигровая шкура в Уссурийском крае стоит довольно дорого – от 25 до 30 руб. <…> Сверх того, китайцы дорого ценят жёлчь и кости тигра. То и другое они отправляют в Пекин, где жёлчь употребляется как лекарство в различных болезнях, а кости, переделанные в порошок, даются, как говорят, во время войны солдатам, чтобы возбудить в них тигриную храбрость".
О фауне
"Для последней цели, т.е. для метания икры, ежегодно приходят сюда с Уссури огромные массы рыб, в особенности белой и осетров… так как вся рыба должна проходить через единственный путь – неширокую Сунгачу, то эта река в течение всего лета, в особенности в мае, в буквальном смысле кишит рыбой… Мало того, выпрыгивающая из воды рыба часто сама заскакивает в лодки и даже иногда на палубу пароходов. Я сам был свидетелем подобного случая и могу, сверх того, представить ручательство лиц весьма почтенных, как однажды на истоке Сунгачи сазан в 18 фунтов [7,4 кг] весом вскочил на палубу парохода, прямо под стол, на котором пассажиры пили вечерний чай".
"На пограничном с Маньчжурией нашем посту, лежащем верстах в пятнадцати от города Хун-Чуна, живут несколько солдат и у одного из них была корова с молодым телёнком. Однажды ночью тигр забрался во двор поста, перепрыгнув через забор, по крайней мере, в две сажени вышины. Здесь он тотчас же схватил телёнка и начал его душить на глазах чадолюбивой матери. Предсмертные стоны детища победили чувство страха и, представьте! корова бросается на тигра и бодает его в бок своими рогами... Перепуганный тигр, видя, что не может уйти, совсем теряется и мечется, как сумасшедший, по двору с одного конца на другой, преследуемый рассвирепевшей коровой. <…> Рассказ этот я слышал от солдат, очевидцев такого необыкновенного боя, показывавших мне даже и самую корову, по всей справедливости, "храбрую из храбрых".
Об археологических памятниках
"Кому принадлежали все эти обделанные камни и укрепления? Некоторые относят их к XII в., ко временам династии Нюжчень, которая в то время владычествовала в Южной Маньчжурии, но мне кажется, что такое предположение не более как гадательное. Позднейшие археологические изыскания, вероятно, прольют больший свет на этот предмет и разъяснят нам историю этой страны, которая долго была местом кровавых столкновений, сначала корейских (гаолийских), а потом маньчжурских племён с китайцами, и здесь несколько раз сменялось владычество тех и других".
Об океане
"Присядешь, бывало, на вершине такого утёса, заглядишься на синеющую даль моря, и сколько различных мыслей зароится в голове! Воображению рисуются далёкие страны, с иными людьми и с иною природою, те страны, где царствует вечная весна и где волны того же самого океана омывают берега, окаймленные пальмовыми лесами. Казалось, так бы и полетел туда стрелою посмотреть на все эти чудеса, на этот храм природы, полный жизни и гармонии..."
Ольга Ладыгина