География в картинах

География в картинах География в картинах

Чукотка, Камчатка, Дальний Восток — куда только не отправлялся в поисках сюжетов пейзажист Геннадий Сотсков. С 1984 года он был членом РГО, объехал всю страну от Арктики до Крыма. Жил у бакенщиков на Енисее и Лене, ходил на ледоколе "Капитан Хлебников" по Северному морскому пути, писал "исчезнувшие пейзажи" на Волге и Каме. Некоторые из них с 21 февраля можно увидеть в Плёсском музее-заповеднике, получившем в дар от вдовы народного художника России более 200 его картин.

Пейзажи Геннадия Сотскова позволяют шагнуть в лес, на берег реки, сопку или борт корабля. Вроде бы простые, они притягивают взгляд и заставляют сопереживать: радоваться, расстраиваться, задумываться. Вдова художника Светлана Васильевна расставляет эскизы вдоль стены в просторной комнате, и по ней словно начинает гулять арктический ветер, звучит морской прибой, пахнет свежей хвоей и полевыми цветами.

Картины и наброски Геннадия Сотскова. Фото: Анна Юргенсон

Картины и наброски Геннадия Сотскова. Фото: Анна Юргенсон

"Геннадий Алексеевич Сотсков не сразу пришёл к этой простоте. Сначала была учёба и книжная графика, работа редактора. Потом были боевые корабли, которые у него, как это ни удивительно, и улыбаются, а порой и плачут, несмотря на то что в их корпусах застыл солёный ветер.

Были и путешествия — не в ближнее Подмосковье — а на край света: Камчатка, Командорские острова, Чукотка и Курилы. А влекла художника не экзотика и не поиск опасных приключений, а красота первозданная, ещё не загубленная цивилизацией. И не случайно Геннадий Алексеевич является членом Географического общества".

Писатель Марк Кабаков[i]

— Как ваш муж решил стать членом РГО, он не рассказывал?

— Он начал сотрудничать с Географическим обществом, ещё когда работал в издательстве — время от времени обращался туда за консультациями. И сам постоянно путешествовал, так что членство в РГО было естественным. Он любил Общество, незадолго до смерти даже собирался выставить некоторые свои картины в РГО — там эту идею приняли с воодушевлением. К сожалению, реализовать её Геннадий Алексеевич уже не успел.

Геннадий Сотсков, удостоверения ГО СССР и РГО. Фото: Анна Юргенсон

Геннадий Сотсков, удостоверения ГО СССР и РГО. Фото: Анна Юргенсон

— На некоторых картинах такие суровые места изображены. Похоже, он очень далеко от цивилизации забирался?

— Он художник, любил нетронутую природу, труднодоступные районы его не пугали. Конечно, и в опасные ситуации попадал. Как-то на одном из островов Петропавловской гряды пошёл по береговой кромке — искал натуру. Вдруг начался прилив, волна стала быстро подниматься. Геннадий Алексеевич пополз наверх, добрался до гладкой скалы, влезть на которую было невозможно. Говорил, что уже начал писать прощальную записку, планировал в бутылке её отправить — благо, воду с собой всегда носил. Но тут, к счастью, пошёл отлив.

А как-то на мысе Дежнёва у него была история с географией. Прилетел туда, и погода испортилась. Мужу сказали, что обратно вряд ли удастся отправиться раньше следующего дня, он пошёл гулять, залез на сопку. И вдруг увидел в небе снижающийся самолёт. Если бы опоздал на него, неизвестно, сколько ещё пришлось бы ждать — неделю, две, месяц… Там же только служебные рейсы, регулярного сообщения нет. Спуститься Геннадий Алексеевич никак не успевал, решил попросту съехать с сопки вниз. Так и сделал. А там камни, пришлось как-то выруливать между ними по снегу. Ему удалось добраться до подножия без травм, только брюки пострадали. Уже внизу муж понял, что забыл на вершине фотоаппарат, получается, вся работа насмарку. Посмотрел с тоской назад и увидел, как этот фотоаппарат ползёт вниз по его "колее", ремешок следом тянется. Представляете, как повезло? Ещё спутники его выручили: видя, что Геннадий Алексеевич задерживается, начали тянуть время. Пилот самолёта должен был забрать какие-то ящики, и они их считали и пересчитывали, пока муж не прибежал. Когда он вернулся, написал эту сопку на картине "Мыс Дежнёва".

Фото: Анна Юргенсон

Фото: Анна Юргенсон

"Не единожды я сам ходил в Арктику и могу, основываясь на собственном опыте, утверждать: чтобы только увидеть вблизи то, что написал Сотсков, сплошь и рядом необходимо подлинное мужество! <…> Мне довелось как-то плыть с Сотсковым на Диксон, а потом вместе лететь на архипелаг Земля Франца-Иосифа. И я был поражён: в самых, казалось бы, экстремальных условиях Сотсков не расставался с этюдником!"

"Пейзажная лирика", Марк Кабаков, "Вечерняя Москва" от 4 марта 1987 г.

— А почему ему был так важен фотоаппарат?

— Для работы. Вообще в то время использовать фотографии для живописи считалось среди художников неприличным, но Геннадий Алексеевич всегда приводил в пример Левитана, который считал, что за пейзажной фотографией большая будущность. Работа была построена так: сначала нужно было присмотреть точки. Например, на Волге мы садились на пароход и шли на нём, пока не замечали живописную деревню. Там сходили на берег и среди местных жителей искали, где можно остановиться. Дальше начиналась рутина: один этюд утром, один — вечером, в это время свет хороший. Написав этюд, Геннадий Алексеевич обязательно место фотографировал, чтобы не упустить какую-нибудь деталь. И уже в Москве в мастерской на основе этюдов и фотографий писал картины. Иногда у него сразу получалась. А иногда писал — и прятал, чтобы не попадалась на глаза. Через некоторое время возвращался к ней и свежим взглядом решал, какие нужны правки. Порой переделок бывало довольно много.

Из личного архива художника. Фото: Анна Юргенсон

Из личного архива художника. Фото: Анна Юргенсон

— Так на Чукотке и на Камчатке вряд ли так легко на постой можно было попроситься?

— Различные ведомства — ВМФ, пограничная служба, министерство речного и морского флотов — давали рекомендательные письма с просьбой оказывать необходимое содействие в его творческой работе. Тут как раз помогало членство в Географическом обществе, плюс он был членом Союза художников и Союза журналистов. Да и сам Геннадий Алексеевич был очень коммуникабельный, умел договариваться с людьми. Взять ту же Чукотку — там ему интересные места показывали пограничники, у них сложились прекрасные отношения. Кроме того, он подружился с геофизиками, помог им открыть картинную галерею в бухте Провидения. Муж работал в шефской комиссии Союза художников, вот они совместно это и организовали, чтобы как-то разнообразить суровую жизнь.

"Очарованным странником" можно назвать живописца Г. Сотскова, который тоже был пленён красотой Чукотского края и его людьми. Не удивительно, что именно он, москвич Геннадий Алексеевич Сотсков, является не только инициатором создания народной картинной галереи в посёлке Провидения, но он первый передал в дар музею часть работ из своего собрания".

Провиденская народная картинная галерея, каталог

Из альбома фотографий работ Геннадия Сотскова. Фото: Анна Юргенсон

Из альбома фотографий работ Геннадия Сотскова. Фото: Анна Юргенсон

— А на кораблях с кем Геннадий Алексеевич ходил?

— Иногда с теми же пограничниками. Однажды даже я ходила вместе с ним на сторожевике "охранять границы", это на Камчатке было. Через три дня вернулись к Петропавловску-Камчатскому, я уже не чаяла сойти на берег — устала от качки, а наш корабль вдруг прошёл мимо порта. Оказалось, пограничники обнаружили сейнер, который не отвечал на их запросы — рация сломалась. После того как всё выяснилось, мы вернулись на берег, и даже как-то странно было ощущать под ногами твёрдую землю. Там Геннадий Алексеевич набрёл на новую тему — мы увидели списанные старые корабли. Они вдохновили мужа на картину "Ветераны морского флота", сейчас она входит в экспозицию Музея Мирового океана в Калининграде. Его вообще очень увлекала морская тема.

У него было много знакомых в Военно-морском флоте. В 70-е годы, работая в издательстве, занимался серией открыток, посвящённых ВМФ в Великой Отечественной войне. Геннадий Алексеевич и сам создал несколько картин на эту тему. Через несколько лет был художественным редактором альбома "Военно-морской флот". Тогда и завязал полезные знакомства, подружился с моряками. Они на все его выставки приходили, не только на посвящённые морскому флоту. Говорили, что всё время видят море, и посмотреть земной пейзаж — это для них особенная радость. И в мастерской был прямо филиал кают-компании.

"Когда приходишь в мастерскую московского художника Геннадия Алексеевича Сотскова, словно попадаешь на палубу военного корабля. Повсюду развешаны вымпелы, барометры, якоря, макеты и фотографии кораблей Военно-морского флота, а мольберты заняты картинами, тема которых — море".

Л. А. Миловидов, предисловие к каталогу выставки Геннадия Сотскова

Геннадий Сотсков, эскиз. Фото: Анна Юргенсон

Геннадий Сотсков, эскиз. Фото: Анна Юргенсон

— Много времени Геннадий Алексеевич в мастерской проводил?

— Да он жил там! Друзья туда приходили, картины писал, музыку слушал. Он прекрасно знал классику, почти всегда работал под музыку и приглашал ансамбли выступать на выставках. Он очень вдумчиво подходил к их организации.

— А что можно сказать о выставке в Плёсе, которая открылась 21 февраля, какие картины там экспонируются?

— Там выставлены работы из циклов "Волга", "Кама" и "Сибирь". Под выставку выделили три зала, конечно, все полотна там не поместятся, покажут около 50 произведений, написанных в период с 1950 по 2000 годы. В дальнейшем планируется обновлять экспозицию. Геннадий Алексеевич был одним из инициаторов создания галереи в Плёсе, мне кажется, он был бы рад тому, что его картины будут "жить" именно там.

Фото из личного архива Геннадия Сотскова. Предоставлено Светланой Сотсковой

Фото из личного архива Геннадия Сотскова. Предоставлено Светланой Сотсковой

— По сравнению с Сибирью тема Волги кажется очень спокойной, даже домашней. Чем она так увлекала Геннадия Алексеевича?

— О нет, спокойной эту тему не назовёшь. Именно волжским пейзажам была посвящена самая резонансная выставка "Исчезнувшие пейзажи", которая прошла в 90-е годы. Муж с детства ездил на Волгу — его мать угличанка, отец учительствовал в Угличе, там они и познакомились. Каждое лето отправлялись в какую-нибудь из деревень на Волге — под Мышкином, Калязином, Свияжском и пр., снимали комнаты у местных крестьян. Когда Геннадий Алексеевич много лет спустя вернулся туда, его поразили изменения в этих местах, которые он помнил первозданными. Тогда у него и возникла идея сделать серию парных картин. Он изобразил старые города и их окрестности, которые видел в далёком детстве, запечатлел на своих первых этюдах. А рядом разместил современные пейзажи — во что эти места превратились после строительства ГЭС и водохранилищ.

Материалы из личного архива Геннадия Сотскова. Фото: Анна Юргенсон

Материалы из личного архива Геннадия Сотскова. Фото: Анна Юргенсон

Взять, например, Углич — его "рассекли" прямо посередине, словно нельзя было это спроектировать по-другому. Но там стояло много церквей, которые требовалось уничтожить. В те времена был и такой мотив, руководствовались не только чисто экономическими соображениями. С другими городами дело обстояло не лучше. У посетителей выставки слёзы на глаза наворачивались, когда они смотрели на эти картины.

"Вот и долгожданный город Калязин. Я помню его шумным торговым городком с колокольней Никольской церкви на высоком крутом берегу Волги и с красивым монастырём на другой стороне реки, с уютными улочками, сбегающими с берега к пристани. Но сегодня печальное зрелище нагоняет тоску, больно и стыдно становится, когда видишь, во что превращён старинный город.

Теперь посреди Волги одиноко стоит колокольня, как памятник нашему варварству. Колокольня Никольского собора, построенная в 1800 году и поражающая всех своим изяществом и стройностью, никак не поддавалась взрывчатке, так крепко была сделана, что гидростроители оставили её в покое, как речной маяк. Да только ли она кричит о диком отношении к памятникам нашей культуры и истории!"

Из путевых заметок Геннадия Сотскова, опубликовано в журнале "Огонёк" №19, май 1989 г.

Набросок Никольской колокольни, Геннадий Сотсков. Фото: Анна Юргенсон

Набросок Никольской колокольни, Геннадий Сотсков. Фото: Анна Юргенсон

— Бурную полемику выставка вызвала?

— Зрители чуть стенка на стенку не пошли. Одни ужасались, сколько памятников культуры мы потеряли, другие возражали: "Вы при лучинах хотите жить? Или вас устраивает электричество, холодильник и телевизор?" Эта тема тогда была на слуху, в газетах и журналах писали о затопленных городах, все их живо обсуждали. Даже работала группа "Подводный мир", которая занималась съёмками подводных городов. Они показывали добытые со дна артефакты, архитектурные фрагменты и т.п. в музее Тимирязева, а иллюстрацией к ним шли картины Геннадия Алексеевича.

"Международное общество "Подводный мир" <…> выступило с приоритетной инициативой по реализации программы "Затонувшая Россия". <…> Мы хотим показать миру с помощью аудио-визуальных средств затонувшие церкви, колокольни, остатки их архитектурного декора и многое другое. Сегодня бесполезно искать причины утрат, привлекать к ответственности виновных — но можно помочь структурам и лицам, от которых зависит принятие решений, оценить степень нашего пренебрежения прошлым".

Лев Крачкевич, руководитель программы "Затонувшая Россия", опубликовано в "Независимой газете" от 12.07.94

Книга отзывов к выставке

Книга отзывов к выставке "Исчезнувшие пейзажи". Фото: Анна Юргенсон

— А сам Геннадий Алексеевич погружался под воду, видел то, что осталось от затопленных городов?

— Как-то раз он шёл на теплоходе по Рыбинскому водохранилищу, капитан подсказал ему, когда они проплывали над Мологой. Было утро, только взошло солнце, развалины просвечивали сквозь воду. И капитан позволил мужу туда спуститься — конечно, он нырнул совсем ненадолго, скорее символически, вряд ли мог всё в деталях рассмотреть. Но для него это было важно, история Мологи Геннадия Алексеевича зацепила. Он много картин ей посвятил.

"Реалистические пейзажи, выполненные гибким, пастозным мазком, построены то на тонких цветовых соотношениях, то на звонких, контрастных, эмоционально насыщены, передают настроение и отношение автора к изображённому сюжету. Незабываемы "Калязинская колокольня", выступающая на четыре яруса из воды Рыбинского "моря", "Сказание о Мологе", где сквозь воду, как мираж, просматриваются дома улиц затопленного города <…> это уникальное собрание пейзажно-видовых циклов является острой изобразительной публицистикой, пробуждающей экологическое сознание человека".

М. Чижова, "Грустный пейзаж России", опубликовано в журнале "Искусство", июнь 1990 г.

Вырезки, посвящённые выставке

Вырезки, посвящённые выставке "Исчезнувшие пейзажи", из личного архива. Фото: Анна Юргенсон

— ГЭС и водохранилища строили не только на Волге, другим рекам Геннадий Алексеевич тоже посвящал парные картины "было — стало"?

— Он глубоко любил Каму, это была его боль ужасная. Изумительные места, их ещё Аркадий Рылов и Иван Шишкин любили писать. Муж туда ездил студентом, подолгу там живал, писал много этюдов. Чаще всего останавливался в селе Галёво, но не только. Однажды встал на постой в деревне с жутким названием "Не убей", его маму чуть инфаркт не хватил, когда она получила письмо с обратным адресом.

Когда Геннадий Алексеевич вернулся на Каму спустя годы и увидел, как её изувечили водохранилищами, он был потрясён. Конечно, он посвятил этой реке не одну свою картину. Например, у него есть поздняя работа, которую муж сентиментально назвал "Светлой памяти".

"Сам бы не поверил, какой невиданной красоты был этот уголок, если бы не запечатлел когда-то этот поворот реки. А теперь трудно поверить, что это тот же самый мыс, тот же поворот. Чёрная, замусоренная гниющим лесом вода. Чёрные пни на пустынном берегу. Чёрные, безлесные дали. Опустошение. Та же тема и в работе "Светлой памяти реки Камы посвящается". Ах, какая это была прекрасная, лесистая и прозрачная река! А сейчас я не побоюсь сказать: Камы нет. Река пропала, образовав цепи озёр и стоячих, гниющих морей".

"Любовь и боль художника", из интервью Геннадия Сотскова с Д. Николаевой, опубликовано в газете "Вечерняя Москва" от 10 августа 1988 г.

Из альбома фотографий работ Геннадия Сотскова. Фото: Анна Юргенсон

Из альбома фотографий работ Геннадия Сотскова. Фото: Анна Юргенсон

— А как же великие сибирские реки — Енисей, Лена?

— Их Геннадий Алексеевич тоже любил. На Лене жил у бакенщика — населённых пунктов мало, на много десятков километров вокруг никого. У бакенщика была гармошка, на которой он часто играл, и когда начинался "концерт", на берег на другой стороне реки выходил медведь — садился и слушал. Лена, как считал Геннадий Алексеевич, единственная река, которую ещё не испортили. Енисей, к сожалению, тоже пострадал.

"На Енисее деревня в два дома: бакенщик и лесник. Между собой не разговаривают (много лет назад корова лесника потравила свёклу бакенщика, а может, наоборот, теперь не вспомнить). Помогают друг другу, но молча. Воспринял как знак: делай своё дело и молча. <…>

Со зверем как тут у вас?

За зверя не беспокойся: сам придёт. Зверя не бойся: человек опаснее.

Стал брать на этюды ружьё. Так и садился: справа палитра, слева ствол".

"Хождение художника за три моря", Лев Аннинский, опубликовано в газете "Культура" от 22.04.95

Картина Геннадия Сотскова. Фото: Анна Юргенсон

Картина Геннадия Сотскова. Фото: Анна Юргенсон

— Такие разные темы, направления путешествий — как же он всё успевал?

— Геннадий Алексеевич всегда твёрдо знал, что хочет и что будет делать. Я поражалась, насколько точно у него этюды попадали в картину. Он всегда с самого начала знал, что и как будет писать. Был очень решительным человеком, с жилкой авантюризма. Поэтому и сделал так много, и путешествовал по всей стране.

Беседовала Ольга Ладыгина

 

[i] "Слово о мастере", из аннотации к сборнику репродукций картин Геннадия Сотскова.