21 мая в России отмечают День полярника. Это праздник мужественных и решительных людей, посвятивших свою жизнь изучению Арктики и Антарктики. И пока учёные сидят по метеостанциям или дрейфуют на льдинах, исследуют скупую, но живописную природу высоких широт, их работу, как кровеносная система, обеспечивает полярная авиация. Кто эти люди и почему они влюблены в заполярное небо? Мы пообщались с полярными лётчиками, членами Русского географического общества, и попытались ответить на эти вопросы.
Зарождение полярной авиации
Полярная авиация зародилась в России. И это редкий случай, когда никто из иностранцев не претендует на пьедестал. В 1914 году в районе Новой Земли на самолёте "Морис Фарман" Ян Нагурский и Евгений Кузнецов в поисках пропавшей экспедиции Георгия Седова совершили первый полёт. В воздухе они провели 4 часа 40 минут. Седова не нашли, но руководство страны поняло эффективность нового транспорта. С 1924 года Борис Чухановский начал регулярную работу авиаторов в Арктике, а с 1929 года полярные лётчики стали обслуживать ежегодные Карские экспедиции по западной части Северного морского пути.
Развитие арктических территорий нуждалось в большом числе пилотов. С 1930 года они начали снабжать дрейфующие полярные станции "Северный полюс" ("СП") и высокоширотные арктические экспедиции. С 1932 года самолёты обеспечивали передвижение судов в восточном секторе Арктики (через Берингов пролив в устье реки Колымы), а с конца 1930-х начата ледовая разведка Северного морского пути и самолётами наземного базирования.
Полярные пилоты стали проводниками цивилизации для учёных и коренных жителей Крайнего Севера. При любой погоде они доставляли еду, почту, последние новости.
Профессия как нельзя лучше совпадала с идеологией Советской России. Про полярных лётчиков сочиняли песни, их восхваляли газеты, а роман Вениамина Каверина "Два капитана" вдохновил тысячи мальчишек пойти по пути главного героя Сани Григорьева.
В 1934 году полярные лётчики спасают экипаж парохода "Челюскин", который раздавили арктические льды во время авантюрного похода по Северному морскому пути. Это была первая масштабная спасательная операция в истории: надо было найти пострадавших, сесть на льдину, забрать людей, взлететь с людьми на борту, что значительно увеличивало вес самолета, и сделать более двадцати вылетов.
В спецоперации, которая длилась 39 дней, участвовали семеро полярных лётчиков: Анатолий Ляпидевский, Сигизмунд Леваневский, Василий Молоков, Николай Каманин, Маврикий Слепнёв, Михаил Водопьянов и Иван Доронин. Всё завершилось успешно, а пилотов удостоили звания "Герой Советского Союза".
Позднее эти же люди защищали Родину во время Великой Отечественной войны. Водопьянов, уже имеющий боевой опыт, принимал активное участие в боевых действиях.
Война закончилась, пилоты вернулись в Арктику. Началась новая страница в истории самого северного небесного флота.
Иван Левандовский: "Сейчас об этом уже можно говорить…"
Будущий заслуженный пилот СССР Иван Левандовский родился в Канске, в очень бедной семье. Его отца по доносу расстреляли как "врага народа" в 1938 году и их, троих детей, воспитывала одна мама. После войны отца реабилитировали, но долгие годы семья выживала в очень тяжёлых условиях. В пилоты Иван Альфонсович тоже попал из нищеты: в лётное училище брали всех желающих и обеспечивали обмундированием и питанием. После окончания Сасовского лётного училища с отличием, Иван вернулся в Красноярский край.
Это сейчас в Сибири есть места, в которые невозможно добраться. В советское время любой житель края мог слетать даже в отдалённые районы, взлётные площадки были во всех деревнях. В родной город Левандовского самолёты летали по 5 раз в день, а из Красноярска в Абакан и вовсе летали по 10–12 рейсов ежедневно. Малая авиация воспринималась как рейсовый автобус.
Но не только перевозкой людей и их баулов занимался Иван Альфонсович. В 1971 году он с товарищами стал заниматься ледовой разведкой, а в 1973 году — высокоширотными экспедициями в Арктике. Левандовский руководил 13 экспедициями с базировкой на льду!
— Сейчас об этом уже можно говорить. Это была совершенно секретная работа: мы помогали военно-морскому флоту делать карту дна для плавания подводных лодок, – рассказывает Иван Альфонсович. — Флотские учёные работали под водой, мы их перевозили. Это то же самое, как топосъёмка местности, только под водой. Полярные лётчики перемещались от лагеря авиации до лагеря моряков. Когда экспедиция закончилась, все материалы, все переписки, все радиограммы сожгли.
В тот раз Левандовский провёл в небе в общей сложности более трёх дней. Этот уникальный опыт лёг в основу диссертации, в которой полярный лётчик описал базирование на льду. Когда защищал диссертацию, один из профессоров был особенно вредным, всё время задавал ему каверзные вопросы.
— Когда уже постановление вышло, что защитил, я ему задал вопрос: "Вы пытались задать мне вопросы с научной точки зрения, я же практик! Не чистый, так сказать, учёный», — вспоминает Иван Альфонсович. — Спрашиваю его: "Вы, говорите, смотрели мою диссертацию, что такое стамуха?" Отвечает: "Да я не знаю…". Я говорю: "В диссертации это написано, это глыба льда в океане, оторванная от айсберга. Айсберг в океане — стамуха". А он: "И почему она опасна для ледовой разведки?" — Потому что она как гора, как препятствие может быть, возвышенность надо льдом. Я ему говорю: "А вы задаёте мне дифференциалы, ещё что-нибудь такое".
Более 10 лет Левандовский проработал профессором в Сибирском государственном аэрокосмическом университете, но и сейчас он признаётся, что ему часто снится полярное небо.
Любопытно:
Иван Левандовский установил рекорд страны: он освоил 10 типов самолёта, пролетал 23 тыс. часов. В небе — 48 лет, но учитывая, что каждые 15 часов у лётчиков идут за месяц, то у него выслуги выходит почти 200 лет.
Валентин Удалов: "Задача, сопоставимая с освоением космоса…"
В 70-е годы прошлого века над Северным Ледовитым океаном парили Ил-14 и Ан-12. Их экипажи выполняли важное задание — проводили ледовую разведку. Корабли выходили из Мурманска, главного порта всех ледоколов, далее двигались на восток. Ледовая проверка до архипелага Новая Земля не требовалась: воды Баренцева моря тёплые, слой льда тонкий.
Ледокол шёл впереди и без проблем прокладывал путь кораблям. Далее на пути моряков могли попасться торосы, дрейфующие льдины или огромные глыбы льда. Особенно сложным местом был пролив Вилькицкого, шириной, примерно, 60 км, а длиной — 120 км. Пилоты составляли карту местности: где и какие льдины встретятся по пути. Капитан корабля, исходя из этих данных, составлял оптимальный маршрут. С 1971 года эту задачу выполнял вместе со своим экипажем бывший главный штурман Красноярского управления гражданской авиации (КУГА), заслуженный штурман СССР Валентин Удалов.
— Самолёт Ил-14 в своё время прекрасный был, с заправкой топлива на 16 часов. Два гидролога от института Арктики и экипаж подготовленный, соответственно, — вспоминает о ледовой разведке Валентин Арсентьевич. — Мы барражировали туда-сюда по заданному маршруту. Капитан с ледокола нам даёт маршрут, мы его исследуем, а потом гидрологи рисуют значками карту, где какой лёд. Потом мы эту карту в трубочку и в тубус, который сбрасывали на ледокол. Капитан смотрел и выбирал себе маршрут, согласно ледовой обстановке. И так мы его провожали до границ нашей деятельности в Карском море. А дальше уже Никольское управление гражданской авиации их брало под опеку и проводило ледовую разведку дальше.
В 1977 году судно, сопровождаемое Удаловым, достигло Северного полюса. Это был новенький атомный советский ледокол "Арктика", сошедший со стапелей Балтийского завода в 1975 году. Слаженная работа системы ледовой разведки и опытные лётчики сделали всё, чтобы ледокол смог стать первым судном, которое когда-либо побывало на "макушке Земли".
— Для Советского Союза отправить судно к Северному полюсу — это задача, сопоставимая с освоением космоса. Ледокол "Арктика" в 1977 году вышел из Мурманска "молча", и до Диксона никакой связи не было, секретный поход будто бы делал, — вспоминает об этом знаковом событии Валентин Удалов. — А из Диксона и дальше ему понадобилась ледовая разведка. В ней задействовали 5 самолётов Ил-14. Нашли мы ему нормальный проход, тоже через пролив Вилькицкого, потом он повернул на север. Затем мы подобрали судну самые облегчённые варианты. У экипажа на всякий случай был запас продуктов на год. В составе экипажа были журналисты, чиновники, министр Морского флота. Ледокол дошёл до Северного полюса, простоял там сутки, а потом напрямую на Мурманск пошёл.
Значение этой экспедиции для престижа страны было огромным: первое иностранное судно смогло добраться до Северного полюса только через 15 лет. СССР подтвердил за собой звание центра арктических исследований.
Теперь арктические гонки сбавили обороты. Покорение Северного полюса на ледоколе "Арктика" привело к тому, что высокие широты стали популярным туристическим местом. И добраться до этой точки Земли можно напрямую.
— Из Мурманска — напрямую на Северный полюс, там туристов покатали, они там поплясали вокруг "макушки Земли", и их обратно привозят. Видишь, как все осмелели, когда узнали, а до той экспедиции никто не знал, какие трудности могут встретиться, – рассуждает Валентин Удалов.
Любопытно:
Валентин Удалов выполнял ледовую разведку по проводке морских судов по Северному морскому пути. Совершал полёты на сброс почты и грузов на полярные станции западного сектора Арктики. Многократно принимал участие в высокоширотных экспедициях. Участник встречи на Северном полюсе советско-канадской лыжной экспедиции по маршруту мыс Арктический — Северный полюс — Канада (1988). Принимал личное участие в организации обеспечения, поиска и доставки из района Северного полюса спортивных экспедиций группы "Арктика" в 1987, 1989, 1990 гг. и одиночного похода Федора Конюхова (1990).
Вадим Базыкин: "Вертолёт — это и небо, и земля..."
У полярников ещё много вопросов, на которые им только предстоит ответить: почему дрейф льдин за 12 лет увеличился вдвое, почему уменьшается толщина льда, почему уменьшается не сверху, а снизу? А пока самая северная часть нашей планеты будет активно исследоваться, нужны и опытные полярные лётчики. На смену героям семидесятых годов пришли новые. Один из них — Вадим Базыкин.
— Если самолет — это властелин неба, то вертолёт — это и небо, и земля. И у меня не было сомнений, когда мне предложили: "Самолёт или вертолёт?" — я сразу сказал: "Нет, только вертолёт!" — говорит заслуженный пилот России.
Своё звание Вадим Базыкин получил за спасение полярной станции "СП‑32" на Северном полюсе. 3 марта 2004 года льдина, на которой находились полярники, раскололась. Большая часть построек и оборудования ушла под воду. Отколовшаяся льдина со станцией находилась на дистанции 820 километров, а топлива в вертолёте помещалось всего на 1200. Тем не менее Вадим Базыкин без колебаний вылетел к месту ЧП: была надежда, что полярники смогут найти в воде бочки с керосином или, в крайнем случае, можно было обратиться к коллегам с Гренландии.
По словам Базыкина, лёд продолжал разрушаться, ситуация — из ряда вон. Пока летели до осколка льдины — пересекли три атмосферных фронта, меняя высоту с трёх километров до пятидесяти метров. Очень сильно леденел вертолёт, на ходу приходилось этот лёд сбрасывать. Четыре часа длился перелёт на станцию. Столько же обратно. К счастью, полярники смогли выловить из ледяной воды бочки с топливом и лететь в Гренландию не пришлось.
Вообще, в качестве спасателей полярные лётчики выступают регулярно. Например, в 1990-е на Кольском полуострове на реке Харловке иностранец поехал на зимнюю рыбалку, но по дороге свалился со скалы и сильно поломался, включая позвоночник. Посадка вертолёта была исключена: очень крутые склоны и везде берёзы. Стали экспериментировать.
— Мы его положили на брезентовую лодку, решили забирать вертолётом с воды. Но чтобы это сделать, пришлось просто запустить в вертолёт воду, потому что иначе дно лодки прогибалось, и мы могли окончательно доломать ему спину. Пришлось брюхом прилипать к реке, запустить воду в салон, а вместе с водой и лодку с пострадавшим. Такого опыта в моей жизни не было, — рассказывает лётчик. — Самое удивительное, что самолёт не мог отлипнуть от воды! Вертолёт полупустой, топлива почти не было, можно смело взять ещё 25 человек и взлететь с земли, но машина приклеилась всем днищем. Справились, когда стал ручку по кругу водить и раскачивать вертолёт. Очевидцы рассказывали, что когда удалось взлететь, следом за вертолётом и река поднялась на метр. А когда река "отпустила", вертолёт подскочил метров на 15.
В результате иностранца отвезли в Мурманск, где его успешно прооперировали.
За плечами Вадима Валерьевича десятки арктических экспедиций. Среди них есть весьма курьёзные. Например, в 1990-е годы он трижды участвовал в поисках снежного человека.
— Я сам не видел, но у меня были люди, с которыми я дружил, которые его видели. Я тоже в это не верю, но когда мне говорит начальник партии геологической: "Вадим, поверь мне, я не сумасшедший, я его видел собственными глазами. У меня никаких галлюцинаций, я нормальный человек". — делится Вадим Базыкин.
Любопытно:
Вадим Базыкин — личность легендарная, в Петербурге его называют "вертолётчик № 1". Он устанавливал отреставрированного ангела на шпиль Петропавловского собора, кресты на Смольный и Казанский соборы, маяки на Балтике и скиты на острове Валаам. В 1994 году на своем вертолёте спасал людей с тонущего парома "Эстония". В 2004 году снимал с дрейфующей льдины участников полярной экспедиции в Арктике. СМИ подсчитали, что на счету Базыкина почти четыре тысячи спасённых жизней. Долгие годы он работал полярным лётчиком.
Белые медведи, туалет и северяне
Для большинства обывателей "лётчики" и "Арктика" — это романтика, а профессия "полярный лётчик" — романтика в квадрате. "В Арктике видно Бога", — говорит Вадим Базыкин. Вот только романтичного в своей работе полярные лётчики не видят.
— Может быть, многие улыбались, когда я на работу людей принимал, но я сразу спрашивал: "На каких музыкальных инструментах вы играете, какие книги вы любите читать, чем вообще занимаетесь, как досуг свой проводите?" Один мне говорит: "Я сюда пришёл летать, а не музыкой заниматься". Я говорю: "Парень, тебе в Арктике, кроме водки, ничего не светит тогда, если книг не умеешь читать". Когда делать нечего, рука тянется сама к бутылке. Спирта в авиации много. Я много таких людей встречал, от которых в следующую экспедицию просто отказывались, — рассказывает Вадим Валерьевич.
Базыкин часто вспоминает профессиональную мудрость норвежских полярников: "Человек может чего-то в жизни добиться только тогда, когда соблюдает три основных правила: постоянно испытывать чувство голода, постоянно испытывать чувство страха и постоянно испытывать сильные физические нагрузки". А в Арктике всего этого в избытке.
— Удобств нет, — вспоминает другой полярный лётчик Иван Левандовский. — Везёшь с собой все удобства в чемодане. Начиная от туалетной бумаги, кончая водой, всё везешь. Какие удобства? Базировка на льду. В палатке жизнь. Руку высунул из спального мешка — замёрзла. На раскладушках спим для того, чтобы не так холодно было, под ним надставку делаешь на ножки. Палатки утепляли, пол устилали сеном, фанерой и так далее. Какие удобства могут быть за полярным кругом с базировкой на льду, когда кругом одни льдины, до берега сотни километров, — ностальгирует Иван Альфонсович.
Полярные походные туалеты — вообще особая технология. На улице -50, -60, к ближайшему сугробу не набегаешь.
— В туалет по-большому, по-малому, там в прихожей дырка в стене и вставленные обрезанные бутылки из-под Coca-cola, остриём на улицу, чтобы ночью не выходить на этот мороз, вроде, как и в тепле. А по-большому идти: делали туалет из льдин: вырезали, пилили льдинки, они снегом запорошатся и непрозрачными становятся, туда бочку внутри ставишь масляную. И вот, у каждого свой пофамильно подписанный хомут висит из пенопласта, на который садятся, — делится бытовой мудростью Вадим Базыкин.
Только холод — лишь половина беды. Там, где селились люди, очень скоро появлялись белые медведи.
— Медведь — это очень хитрый, очень умный зверь. Надо понимать, что его тащит к людям любопытство, это прежде всего, а потом только пожрать. Если ты сидишь, ты для него нерпа; если стоишь, ты для него загадка. Потому что он тоже не понимает, что это такое на двух ногах огромное ходит. Он тоже становится на задние лапы и начинает примеряться. Если он выше тебя и мощнее, тогда он подходит, — рассказывает Вадим Базыкин. — Мы эксперимент проводили: втроём в одну шубу укутывались и вставали резко, смотрю, он там мерился, мерился, тоже на задние лапы становился, понимал, что там чудище с тремя головами в одной одежде, и убегал.
По словам полярного лётчика, зверь чувствует твой страх, сразу понимает, кто здесь охотник, а кто — добыча. Тогда шансов у полярника мало: надо уходить, запираться, либо ракетницей отгонять.
— Ну, а ночью как? Если ночью, лучше парами выходить, — продолжает свой рассказ Вадим Базыкин. — У нас закон был такой: если кто-то захотел в туалет, то обязательно кого-то будишь, и он хотя бы не спит, ждёт тебя, вернёшься ты или нет. Если нет, то через три минутки он сам вылетает, начинает тебя искать. При мне был случай, когда медведь воровал человека, но все увидели, отбили его, нормально. Человек жив остался, так, напуганный немножко. Но серьёзного страха особо нет. Заканчивалось всё смехом, стакан спирта накатил, отдышался, сказал: "Да, вот, едва не погиб". И на следующий день уже ничего и не помнит.
Но самое главное, признаются лётчики, — это человеческое отношение.
— Северяне — люди совершенно иной касты, — делится своими наблюдениями Вадим Базыкин. — Это очень породистые люди. Когда встречаются северяне, они настолько открытые, что не могут не улыбаться, не обниматься. Достаточно там два-три раза побывать, и вас уже приняли. Там не существует многоэтапного постепенного вхождения в отношения. Там сразу любовь — и больше ничего. Совершенно иные отношения. Если человек не держит слова, его там отторгают, а один на севере ты не выживешь. Ты это прекрасно понимаешь и начинаешь искать себе подобную компанию, а подобную компанию там не так-то просто найти. Там плохие люди не выдерживают, — подчёркивает лётчик.
От местного населения иногда зависит и меню полярников. Одно дело казённые консервы. И совсем другое — дикоросы, рыба и оленина. Да и сами полярные лётчики стараются северян не обижать: куда бы ни летели, прихватывают для них городские — за Полярным кругом абсолютно экзотичные — подарки.
— Однажды полетел в арктическую глухомань, прихватил с собой огромный, где-то на килограмм, помидор. Люди так радовались, что взамен вручили 200-литровую бочку морошки. В это сложно поверить, но вот так люди отблагодарили за один помидор, который разрезали на крохотные кусочки, чтобы полакомить детей, — удивляется Вадим Александрович.
Арктика — не место для слабаков, но многие, попав туда, становятся героями, говорят полярники.
P.S. "Эти воспоминания, как бальзам на душу. Кажется, сейчас бы рванул и пошел бы над Северным Ледовитым океаном, полетел бы на льдины", — мечтает Иван Альфонсович Левандовский.
Алексей Ерёмин