Не стать едой для медведя: один день из жизни следопыта на Камчатке

Экспедиция Русского географического общества и Минобороны РФ по поиску самолётов, потерпевших в годы Великой Отечественной войны крушение на трассе Алсиб, — не просто физически сложное предприятие. Это ещё и риск. Особенно на Камчатке, где можно запросто встретиться нос к носу с медведем. Участник экспедиции и наш постоянный автор Алексей НИКУЛИН рассказывает о своём опыте.

Мир медведей и мир людей — эти два мира давно существуют параллельно. Живут своей жизнью, иногда пересекаются, иногда конфликтуют.

Я следопыт и на звание медведоведа не претендую, предпочитая познавать характер медведя из мультиков. Но, отправляясь, скажем, на Чукотку или Камчатку, всё же стоит изучить принципы наших взаимоотношений, чтобы как минимум не стать едой для медведей. А ещё, проникая в их мир, желательно постараться не оставить в нём ничего, что может впоследствии разбалансировать эту систему.

На Чукотке с мишкой как-то проще общаться: там в основном тундра, растительности мало или её вообще нет, и его видно издалека — появление, как правило, не будет неожиданным. Есть время подготовиться и оценить намерения посетителя. Можно успеть даже снять на камеру, прежде чем он решит, что мы ему неинтересны. Тем не менее меры предосторожности там тоже нужны.

Практически все вылеты поисковых партий в экспедиции Русского географического общества по трассе Алсиб происходили под охраной морских пехотинцев. Мы же работали группами и старались от коллектива не отрываться. Впрочем, совсем близкого знакомства мы так и не свели.

На Камчатке, как мне показалось, медведей не много, а очень много. И это чувствуется ещё до проникновения в их зону обитания. Заходишь в магазин, а там объявление: "В связи с участившимися случаями выхода бурых медведей на территории поселений района населению рекомендуется…" Далее список мер предосторожности и телефон, по которому можно пожаловаться на непрошеного гостя.

Едем за пределы посёлка, а там знак, который недвусмысленно намекает на возможную встречу с косолапым в ближайшие 5 км. Как, скажем, с лосями в Тверской области. И, что важно, с большой долей вероятности мы мишку встретим.

Если поначалу напряжённо вглядываешься и вслушиваешься, стараясь держать фальшфейер под рукой, то со временем начинаешь привыкать к их присутствию и даже получать удовольствие от общения с медведями на расстоянии. Через пару недель такой жизни ты привыкаешь к их постоянному присутствию, начиная себя чувствовать экспертом по бурым медведям. И вот тут, как утверждает наш спутник в рейдах, участковый инспектор Кроноцкого заповедника Николай Соловьёв, может наступить непоправимое. Ужасы пересказывать не буду — почитайте местные камчатские новости и включите воображение.

Типичный день следопыта в этой экспедиции РГО — это заброска вертолётом поисковой партии на место гибели очередного бомбардировщика. На этот раз это четырёхмоторный американский "Либерейтор", совершивший посадку на песчаном пляже в далёком 1944-м. Впрочем, пляж этот весьма далёк от потенциального купальщика — дикая дичь! Поскольку в наши задачи входит поиск самолётов, а не "приключений", одни обследуют территорию в поисках авиационного "железа", а другие страхуют и контролируют обстановку.

Хозяин тайги не заставляет себя долго ждать — неожиданно выныривает из невысокой "зелёнки" метрах в двухстах от нас. Мишка нас наблюдает, неторопливо переваливаясь с боку на бок, совершая челночные проходы туда-сюда. Время от времени поднимает голову над травой и поглядывает на нас. Минут через тридцать взаимного изучения постепенно сокращаем дистанцию: мы двигаемся в его сторону, а он — в нашу. Потом мохнатый караульный разворачивается, чтобы пропасть в "зелёнке", и неожиданно появляется за песчаным бруствером довольно близко от нас, высунув из травы упитанную на краснорыбных харчах морду. Удовлетворив любопытство, уходит, чтобы передать "караул" очередному гостю, который устраивается в траве у самого пляжа, но уже с другой стороны.

Впрочем, гости здесь мы. Этот мишка реагирует на нас вяло, если не сказать больше: на проходящих всего в десятке метров от него инспектора и оператора — вообще никак. В этот момент появляется очередной "артист" — четырёхлетний медвежонок, который, не обращая на нас никакого внимания, забегает в океан и начинает плескаться, как ребёнок. Мы чужие на этом празднике жизни, и слава богу — у медвежьего племени был сытый рыбный сезон, и мы ему мало интересны. Размер и частота попадающихся экскрементов среди травы говорят о том же.

Так, правда, происходит не всегда и не везде. Камчатка живёт промыслом красной рыбы. И там, где человек ведёт себя "экологически безответственно", возбуждая аппетит медведей выброшенными отходами рыбного производства, медведь вторгается в мир человека и автоматически становится его жертвой. Животных отстреливают, порождая осиротевших малышей с пониженной способностью к выживанию. Кто-то полагает, что такие медвежата обречены — они мало чему успели научиться у мамаши. Николай всё же считает, что шансы выжить есть.

Группа работает часа три, потом мы решаем прерваться и продолжить поиск после обеда ближе к воде. Устраиваем нехитрую трапезу внутри самолётного крыла, дабы прикрыть огонь плитки от океанского бриза. Трапеза простая, но тем не менее предусматривает некоторое количество пищевых отходов. Их удел — пластиковый контейнер. Всё, что может стать едой для медведя, должно быть унесено с собой. Иначе в голове у него может возникнуть нехорошая ассоциация между едой и человеком. И тогда для тех, кто придёт после нас, встреча с животным будет мало похожа на пикник. Медведи же, попробовавшие хоть раз человечину, навсегда теряют интерес к траве и рыбе. И тогда единственное средство — отстрел. В Штатах, например, таких медведей тоже отстреливают. И не только таких. Всех особей, инфицированных "вирусом агрессии", отстреливают со всей пролетарской беспощадностью, иначе потомство, вероятнее всего, станет таким же.

В "зелёнке" следов мишки не видать, зато всё пространство испещрено его тропами и лежками. Особенно хорошо эти "магистрали" видны с вертолёта — тропинок много, и мишки не выглядят лежебоками.

После трапезы мы перемещаемся на пляж, только не белоснежный, а на широкую полосу насыщенно чёрного вулканического песка. И вот на нём хорошо видно весь возрастной спектр медвежьего племени, начиная от крупных самцов и кончая малолетками разных категорий: сеголетками, ланчаками, третьяками (год, два, три соответственно). Мелкие, как утверждает Николай, иногда становятся добычей самцов — для них медвежата и еда, и возможность продолжить род, спариваясь с их мамашей. В общем, у медвежат хватает врагов, как естественных, так и созданных человеком.

Следы мишек сходятся, пересекаются, ведут в океан и обратно, уходят вдоль уреза воды в пляжную бесконечность. Пляжный песок — наглядное пособие по изучению мира медведей. Их не видно, но они здесь, совсем рядом. В этот момент мне приходит в голову забавная мысль: Камчатка — это место, где тебя всегда ждут!

Но кроме медведей нас всё же интересует и самолёт — куда он пропал спустя восемь десятилетий? Те обломки, что мы обнаружили в траве, — лишь небольшая и относительно лёгкая часть огромного четырёхмоторного бомбардировщика.

После обследования пляжа с металлоискателем мы приходим к выводу, что самолёт совершил посадку непосредственно на пляж. Причём успешно сел, о чём говорит неповреждённая стойка шасси. Крупные и тяжёлые части бомбардировщика, прежде всего двигатели, ушли на пару метров в песок, а фюзеляж разорвало океанской волной и по частям забросило на добрую сотню метров вглубь.

В 16:00 связываемся по спутниковому телефону с базой — связи пока нет. Следующий сеанс связи через час. Решаем двинуться вдоль воды в сторону реки, поближе к питьевой воде. Ещё на подлёте мы заметили небольшой балок — возможно, там мы сможем переночевать, если вдруг за нами не прилетят. Это наш план Б. Через час становится понятно, что действуем по нему — за нами точно не прилетят.

Обследуем округу — хорошо бы понять, кто будет нашими соседями. По совету Николая внюхиваюсь своим повреждённым ковидом носом в местную атмосферу — тухлятину лучше обходить стороной, иначе мишка может решить, что мы претенденты на его лакомство. Медведи — индивидуалисты: у них свои зоны обитания, отдыха и кормления. Вот где их можно увидеть в большой компании, так это у туши выброшенного на берег огромного кита — еды здесь хватит на всех, и никто не конфликтует. Но подойти, а тем более попытаться срезать когти у дохлого медведя, — это очень плохая идея.

Вечереет. Из-за реки слышится протяжный гудок горна — как оказалось, парни полезли в "зелёнку" в поисках выброшенных штормом на берег стеклянных японских поплавков от сетей и столкнулись нос к носу с огромным мишкой. Кто из них испугался больше, мы так и не поняли, но запах был подозрительный. О своём присутствии мишку лучше предупреждать, но естественными звуками. Без реальной опасности спецсредствами лучше не пользоваться и уж тем более не стрелять — медведь привыкает к этим звукам и впоследствии в случае реальной опасности не посчитает это угрозой.

Поужинав на берегу, располагаемся в тесном "домике гномика" — рассчитан он всего на четырёх человек, мы же попытаемся переночевать всемером. Растопив печку, ведём задушевные беседы: Коля — про жизнь медведей, а я — про пропавшие на Чукотке самолёты Алсиба.

Его философский взгляд на природу и своё место в ней мне очень близок. Наш спутник рассказывает об образе жизни медведей, рационе питания, их поведенческих отклонениях. Оказывается, есть среди них "гопники" — те, кто предпочитает добычу отнимать, а не добывать самому.

По мнению Николая, в большинстве конфликтов медведя и человека виноват всё же сам человек. Просвещение, по его мнению, — это очень хорошее слово и очень в данном случае уместное и необходимое. С соседями совсем не обязательно быть друзьями, а вот жить рядом и не конфликтовать — тут надо постараться.

Пока мы сидим в крошечном балке, оберегая привычный нам мир человека, медведи ходят своими вековыми тропами и едва ли заметят наше отсутствие следующим утром. Хотя как сказать — обоняние медведя в семь раз острее, чем у ищейки, а у неё в 2100 раз лучше, чем у человека.

Разговоры заканчиваются сильно за полночь. Утром мы вернёмся в мир людей, но мне точно захочется вернуться сюда…

Автор благодарит за помощь в проведении экспедиции Русского географического общества сотрудников Кроноцкого заповедника и лично Николая Соловьёва. Больше историй — на канале Алексея Никулина "Русский след" в "Дзене".