После Клавдия Птолемея (см. часть 1) европейские авторы напрочь забывают о хуннах (на два столетия). И только после выхода их на европейскую арену в 60-70-е годы IV века в образе гуннов, они вновь начинают фигурировать в источниках и хрониках. Из большого числа таких сообщений мы выбрали лишь те, в которых есть хотя бы краткие намеки на их происхождение и пребывание на своей «временной» родине в прикаспийско-уральском регионе.
Первым о хуннах (гуннах) после долгого забвения известил Аммиан Марцеллин около 390 г. (извл. 5). Он подтвердил, что до прихода в Европу они жили «у Ледовитого океана» – так обычно писали о «Каспийском заливе» с прилегающими территориями. Конечно, Марцеллин описывает (не всегда объективно) образ жизни и общественное устройство, по сути дела, нового народа – гуннов, а не их предков хуннов, пришедших к Волге из глубин Азии.
Тем не менее, некоторые детали рассказа явно свидетельствуют, по нашему мнению, о долгом их проживании не только в степной зоне, но и в лесостепных и даже лесных областях, характерных в значительной степени для Заволжья и Башкирского Предуралья. Среди таких свидетельств можно назвать (извл. 5) упоминание «гор и лесов», по которым кочевали пришельцы, их одежду и обувь из шкур пушных зверей, использование в пищу не только мяса животных, но кореньев различных диких трав (а таковыми чаще являются лесные растения). Таким образом, лесные и лесостепные области Урало-Поволжья без сомнения входили в пространственную сферу жизнедеятельности хуннов. Однако указание на высокий уровень развития скотоводства и коневодства в противоположность земледелию говорит о том, что они все-таки тяготели к степным просторам этой территории.
Вслед за Марцеллином сходную характеристику дает хуннам поэт Клавдий Клавдиан (извл. 6), также отмечающий их «восточно-скифское» происхождение, охотничий и коневодческий тип хозяйствования. Интересно, что он сравнивает гуннов-хуннов с кентаврами, имея в виду, что эти люди составляют как бы единое целое с их конями.
Церковный историк Филосторгий, неверно отождествляя предков гуннов с неврами, тем не менее, прямо связывает их географическое происхождение с Приуральем (извл. 7). Аналогичное мнение и у римского христианского историка Павла Орозия (извл. 8). Византийский историк Зосим также говорит (извл. 9) о приходе нового народа из Азии, то есть из-за волго-донского региона.
Западный историк Иордан в VI веке передает любопытную легенду о происхождении гуннов (извл. 10), причем его указание на «болотистую» местность, где они обитали до прихода в Европу, скорее всего, относится к Нижнему Поволжью и Прикаспийской низменности. Среди ученых есть мнение, что в легенде может быть отражен процесс двухвекового формирование гуннов в результате метизации хуннов-мужчин («нечистых духов») c женщинами–представителями многонационального, в первую очередь, финно-угорского населения Волго-Уралья.
Извлечения
«Римская история» латинского историка Аммиана Марцеллина (IV век)
Извл. 5 (XXXI, 2: 1, 3-6, 9-10, 12). «Племя гуннов, о которых древние писатели осведомлены очень мало, обитает за Меотийским болотом [Азовским морем] в сторону Ледовитого океана [прикаспийско-поволжско-уральский регион]… [Они] так закалены, что не нуждаются ни в огне, ни в приспособленной ко вкусу человека пище; они питаются корнями диких трав и полусырым мясом всякого скота, которое они кладут на спины коней под свои бедра и дают ему немного попреть. … У них нельзя встретить даже покрытого камышом шалаша. Они кочуют по горам и лесам, с колыбели приучены переносить холод, голод и жажду. … Тело они прикрывают одеждой льняной или сшитой из шкурок лесных мышей [пушных зверей]. … Голову покрывают они кривыми шапками, свои обросшие волосами ноги – козьими шкурами; обувь, которую они не выделывают ни на какой колодке, затрудняет их свободный шаг. Поэтому они не годятся для пешего сражения; зато они словно приросли к своим коням, выносливым, но безобразным на вид… День и ночь проводят они на коне… Никто у них не пашет и никогда не коснулся сохи. Без
определенного места жительства, без дома, без закона или устойчивого образа жизни кочуют они, словно вечные беглецы, с кибитками, в которых проводят жизнь… / Этот подвижный и неукротимый народ, воспламененный дикой жаждой грабежа, двигаясь вперед [из Урало-Поволжья на запад] … дошел до земли аланов, древних массагетов» (Марцеллин, 2005, с. 538-540, пер. Ю.А. Кулаковского и А.И. Сонни).
«На Руфина» римского поэта Клавдия Клавдиана (конец IV – начало V века)
Извл. 6 (I, 308-331). «Этот народ [гунны] живет на крайнем востоке Скифии за ледяным Танаисом [Доном]. Север не питает ни одного племени, более свирепого. У них безобразная внешность и постыдные на вид тела, но они никогда не отступают пред тяжелым трудом. Пищей им служит охотничья добыча, они избегают даров Цереры [т.е. не выращивают культурные растения]… Двойная природа не более их сочетала двуобразных тучерожденных с родными конями» (Латышев, 1949, 4, с. 253, пер. В.В. Латышева).
«История церкви» христианского историка Филосторгия (IV-V вв.)
Извл. 7 (IX, 17). «Эти унны – вероятно тот народ, который древние называли неврами, они жили у Рипейских гор…» (Латышев, 1948, 3, с. 281, пер. В.В Латышева).
«История против язычников» западно-римского историка Павла Орозия (конец IV – начало V века)
Извл. 8 (VII, 33: 10). «Ибо весь народ гуннов, долго живший за неприступными [Рифейскими] горами, охваченный внезапной яростью, [в 350-360-е гг. двинулся из Урало-Поволжья на запад,] воспламенился против готов и, приведя их в полное смятение, изгнал с прежних мест поселения» (Орозий, 2004, с. 486, пер. В.М. Тюленева).
«Новая история» византийского историка Зосима (втор. пол. V в.)
Извл. 9 (IV, 20: 3-4). «Их называли уннами; остается неизвестным, следует ли называть их царскими скифами, или признать за тех курносых и бессильных людей, которые, по словам Геродота, жили по Истру [Дунаю], или они перешли в Европу из Азии [т.е. из-за Танаиса-Дона и Волги]. … Явившись вместе с конями, женами, детьми и всем имуществом они напали … на скифов [сарматов]» (Великая Степь, 2005, с. 491, пер. В.В. Латышева).
«О происхождении и деяниях гетов» готского историка Иордана (VI в.)
Извл. 10 (121-123). «Спустя немного времени, как передает Орозий, взъярилось на готов племя гуннов, самое страшное из всех своей дикостью. Из древних преданий мы узнаем, как они произошли. / Король готов Филимер … [на востоке] вступил в скифские земли [речь идет о событиях втор. пол. IV в.]. Он обнаружил среди своего племени несколько женщин-колдуний, которых он сам на родном языке называл галиуруннами [ведьмами]. Сочтя их подозрительными, он прогнал их далеко от своего войска и, обратив их таким образом в бегство, принудил блуждать в пустыне. Когда их, бродящих по бесплодным пространствам, увидели нечистые духи, то в их объятиях соитием смешались с ними и произвели то свирепейшее племя, которое жило сначала [с середины II в.] среди болот [каспийско-волжско-уральской области]… / Вот эти-то гунны, созданные от такого корня, и подступили к границам готов» (Иордан, 1960, с. 90, пер. Е.Ч. Скржинской).
Заглавное фото. Лесостепь волго-уральского пространства (Бижбулякский район Республики Башкортостан). Фото В.П. Путенихина