15 сентября в России отмечается День журавля. Известный журналист, член медиасовета РГО Василий Песков неоднократно рассказывал об этой красивой величавой птице. С разрешения ИД "Комсомольская правда" публикуем репортаж с "журавлиной родины", написанный Василием Михайловичем в 1984 году.
Проводы журавлей
Сентябрь в середине был мокрым. Дожди лили три дня. Всё живое, кажется, вымокло, вызябло, сгинуло. Про журавлей один из местных жителей нам сказал: "Улетели. Полдня кружились, и видите — стихло".
Мы стояли возле болотца, как пассажиры на станции, прозевавшие поезд. И уже сказаны были утешительные слова: "Ну что же, до нового сентября", как вдруг над полем раздался тревожный желанный крик. Мы встрепенулись. Над мокрым жнивьем, над жидкой осиновой рощицей, над почерневшими стожками соломы неторопливо невысоко летело семь журавлей. Бинокль приблизил их к самым глазам. Большие тускло-серые птицы с черными крыльями, длинная шея и длинные ноги — на одной линии бусинки глаз.
На крыльях ветра. Фото: Дмитрий Купрацевич
Минут через десять тем же путем так же низко пролетело еще одиннадцать журавлей. Потом еще. И каждый раз тревожно кричавшим птицам туманная даль отвечала трубными приглушенными голосами.
Оставив друзей у машины возле дороги, я схоронился в кустах на линии перелета и стал терпеливо ждать…
Эти места под Талдомом давно облюбованы журавлями. Они тут селятся в непролазных болотных крепях, но малым числом. Зато осенью с больших пространств европейской России журавли собираются тут в громадную стаю. Они кормятся перед дальней дорогой, продолжают обучать молодняк лёту, приобщают его к коллективному бытию. Днем они на полях, на ночь слетаются в пойму, к Дубне, в камышовые и ольховые крепи с мелкой стоячей водой, с пятачками лужков.
Для местных жителей птицы эти — привычные. Журавлиными криками всегда начиналось тут осенью утро, трубные переклички предшествуют ночи. "Журавлиной родиной" назвал это место Михаил Пришвин. "В гостях у журавлей" называется книжка стихов Сергея Клычкова. Речка, в Дубну текущая, называется Журавлиха. А ведь нет ничего на земле древнее названия речек.
Туманы ранней осени. Фото: Светлана Горбатых
Орнитологи это место, однако, открыли недавно. Быть может, число журавлей, сюда прилетающих, увеличилось и стало заметным.
Место это под Талдомом, по всему судя, лежит на какой-то птичьей дороге. Из кустов я вижу пролетную стайку чибисов. Белобокие птицы сидят, вобрав голову, на лужке, отдыхают. Проносятся стаи скворцов. Суетливо кричат в нестройном полете дрозды. Низко перепархивают курсом на Север трясогузки. Свистя крыльями, пролетает стайка чирков. А вот и самый желанный из звуков — верно он назван трубным, — летят журавли. Низко и прямо на ольховый мой островок. Трое. Скорее всего, семья: мать, отец и не журавленок — уже готовая к путешествию взрослая птица. Но родители еще опекают узнавателя жизни. Заметив в кустах человека, птицы с криком чуть изменяют курс, и я вижу исподнюю черноту крыльев, серые формы идеально приспособленных к лёту тел, темные голенастые ноги…
И вот уже новые крики. Тем же курсом над ольховым кустом пролетает немалая стая — штук сорок. Летят "веревкой", потом образуют шевелящийся клин. Отозвавшись кому-то, снижаются и смолкают.
— Они не улетели. Просто дождь заставил их поменять место…
У кустов появляются двое моих друзей. Шлепая по воде, мы идем низиной к машине.
Журавль в лучах заходящего солнца. Фото: Сергей Кузнецов
— Нет, они не улетели. Но надо их поискать…
Житель деревни Бучево Виктор Егорович Иванов охотно берется помочь нам в поисках журавлей. На взгорке он просит остановить машину и, сняв картуз, прислушивается, прикидывает, провожая глазами изредка пролетающих птиц, и уверенно говорит:
— На Апсарёвом болоте надо глядеть…
Минут через сорок мы вылезаем из "газика" на пригорке у околицы маленькой, потонувшей в садах деревеньки. В низине между лесом и деревенькой желтеет ячменное поле. И на нем… Я не поверил своим глазам. Показалось вначале: отары серых овец сбились в кучу и тихо пасутся. Это была журавлиная стая.
— Не менее тысячи… — сказал Виктор Егорович, передавая бинокль.
В двенадцать раз сокращает стекло расстояние. Видны подробности полевого птичьего стойбища. Большинство журавлей кормится, наклонив к земле головы. Но в каждой "отаре" один-два непременно на страже. И по опыту знаю: достаточно одному заметить опасность и протрубить — вся огромная стая поднимется на крыло.
В этот день ярко светило солнце. Было тепло и тихо. Желтые краски леса и поля сияли в полную силу. Дождями промытая даль синела у горизонта зубцами леса. А внизу по жнивью ходили серые волны. Журавли неспешно передвигались на поджарых ногах, взлетали и тут же садились. Покрикивали. Это могло значить: кто-то издалека их окликнул родственным звуком. Минут через пять действительно появлялась и плавно садилась новая журавлиная группа, возможно, только что прилетевшая издалека.
Танец по утру. Фото: Александр Маркелов
Виктор Егорович, наблюдая мое возбуждение, говорит:
— В охотку-то интересно. А мне они с детства известны. Случалось, сидишь с удочкой в камышах, спускаются — чуть картуз с головы не сшибают…
— А есть, Егорыч, люди — ни разу в жизни журавлей не видали. И не слышали, как кричат…
— Да, положительная птица, — соглашается мой собеседник, привалившись спиной к старой груше. — В молодости, глядя на них, я думал: как бесконечна, велика жизнь! А сейчас вот слушаю — тихая грусть. И такой вот солнечный день за подарок судьбы принимаешь…
По остову брошенной баньки у нас за спиной, на припеке тесно друг к другу сидят красноватого цвета козявки-солдатики. Маленький паучок приводит в порядок на солнце блестящую ловчую сеть. На пожухлых репейниках кормится стая щеглов. И по-весеннему где-то внизу бормочут лягушки. Наблюдая всё это, не упускаем из виду поле, покрытое журавлями. Я пробую снять это чуткое сборище птиц. Но точка съемки неподходящая — сплошная серая масса.
— Сделаем так, — предлагает Егорыч, — я обойду и с другой стороны легонько их строну. А ты уж тогда не зевай.
Обойти поле, не спугнув журавлей, — это километров семь-восемь. Я приготовился ждать. Но не прошло и четверти часа, как почувствовал: журавли заметно заволновались. В бинокль увидел: в том месте, откуда должен был появиться Егорыч, идут мужчина и мальчик. Они шли дорогой, огибающей поле, и еще не видели журавлей. Но птицы уже их заметили. Громадное серое покрывало на поле заколыхалось. Началась тревожная перекличка. И вот момент: вслед за самыми нетерпеливыми на крыло стала вся журавлиная стая.
Никогда ничего подобного я не видел. Даже в Африке, где скопление крупных птиц — дело обычное. Более тысячи журавлей низко плыли прямо на баньку, возле которой я схоронился. Они, конечно, меня заметили и разделились на два потока. Вся стая возбужденно кричала, и этот хор из тысячи голосов заставлял трепетать на осинах листы.
Фото: pixabay.com
Журавли, кажется, рады были размяться. Два потока снова соединились, и птицы стали кружиться над полем, плавно, неторопливо набирая безопасную высоту. Не меньше тысячи голосов! Казалось, что-то важное случилось в желто-синем осеннем мире, и журавли первыми это узнали.
Более часа кружились птицы. Успели подойти мужчина и мальчик. Егорыч вернулся, увидев, что журавли всполошились.
— Ну что же, вот так, возбудившись, могут сняться и улететь?
— Не-е. Это у них что-то вроде учебной тревоги — проверяют готовность к лёту. Покричат, полетают и сядут в поймо.
Взволнованны были лишь мы с мальчиком. Оба впервые видели этот всполох. Журавли между тем, затихая, спускались в пойму. И когда солнце приблизилось к горизонту, в пойменной дымке мелькнули последние их силуэты…
Две недели после этого дня я позванивал в Талдом друзьям.
— Как журавли?
— Летают. Третьего дня кружились прямо над городом — верный признак: скоро отчалят.
А вот известие от самого Егорыча: улетели. "6 октября не очень шумно снялись и, курлыкая, скрылись. Это значит: осень перевалила к зиме".
Василий Песков
19 октября 1984 г.