Метеорит? Падение НЛО? Взрыв гигантской стаи комаров? Просчёты сербского учёного Николы Теслы? Эти и другие версии собраны в просветительской книге "Тунгусский метеорит. Тайна пришельца из Космоса". Её презентовали в Красноярске.
В основу книги легли материалы экспедиции Красноярского регионального отделения Русского географического общества к месту падения метеорита. Автор книги Евгений Сазонов вместе с исследователями прошёл вдоль русла Подкаменной Тунгуски, пытаясь найти точное место падения космического объекта.
Исследователи опросили местное население и выяснили, что мест падения метеорита могло быть два: каменистая глыба, ворвавшись в земную атмосферу, отскочила от земли и отпрыгнула километров на 200. Исследователи считают, что именно поэтому все экспедиции не могли найти осколков метеорита, их просто искали не там.
Что увидели члены первой экспедиции к месту падения небесного тела? Зачем её организатора Николая Кулика возили на допрос немецкой оккультной организации "Аненербе"? Какие удивительные находки сделали первопроходцы в Тунгусской долине? Об этом вы узнаете из отрывка книги Евгения Сазонова "Тунгусский метеорит. Тайна пришельца из Космоса".
ЛЕОНИД КУЛИК – ПЕРВЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬ ТУНГУССКОГО ФЕНОМЕНА
Сейчас, когда о тайне Тунгусского метеорита знают даже дети, трудно поверить, что в самом 1908 году событие планетарного масштаба практически не привлекло внимания широкой общественности. Местные газеты написали, что в небе над Красноярским краем пролетело какое-то загадочное тело, был какой-то взрыв, упал, возможно, аэролит. У населения и местных властей событие вызвало немалый переполох. Но даже академик Вернадский, наиболее прогрессивный и любознательный ученый того времени, удовлетворился тогда успокоительным докладом сибирской полиции – что, мол, проверили, поискали, но ничего не нашли. Никому не пришло в голову не то, что снарядить экспедицию, но даже хотя бы задокументировать свидетельства очевидцев.
Через неделю упоминания о самом метеорите и о чудесных оптических явлениях исчезли с газетных и журнальных полос. Тунгусский феномен ожидало забвение. Максимум – о нем бы помнил узкий круг ученых, и он фактически был бы похоронен в пыльных каталогах...
Но произошло чудо – этим событием заинтересовался тогда никому не известный ученый и отчаянный романтик Леонид Кулик, первый россиянин серьезно занявшийся наукой о метеоритах. Ему и суждено было стать крестным отцом Тунгусского дива.
Люди, плохо знакомые с биографией Леонида Алексеевича представляют его либо в виде добрейшего близорукого чудака-ученого, либо беспринципного карьериста, поставившего себе на личную службу феномен Тунгуски (среди местных ходили слухи, что на самом деле «странный русский» искал золотую гору). Обе эти картины одинаково далеки от реальности, за исключением разве что близорукости. Кулик был человеком с железным характером, сильный духом и телом, настоящий боец, способный бросить вызов всему миру, если считал, что правда на его стороне. Это доказывает не только тунгусская история, но и ряд фактов из его биографии.
Леонид Кулик родился в 1883 году в Дерпте (Тарту) в дворянской семье. Окончил школу с золотой медалью, поступил в Петербургский лесной институт, но был исключен за участие в революционных волнениях. Отправляется на военную службу простым солдатом. После выхода в отставку Кулик оседает в Миассе, где занимается разведкой полезных ископаемых Южного Урала. Знаний для такой работы у него не хватало, потому он усиленно занимается самообразованием: изучает минералогию, ботанику, зоологию. Именно тогда он начинает интересоваться пришельцами из космоса – метеоритами. Кроме того, он настолько успешно изучил тонкости инструментальной съемки, что именно ему предложено работать геодезистом в Радиевой экспедиции профессора Владимира Вернадского в 1911 году и даже доверяется чрезвычайно сложная и ответственная работа - составление «верстовой карты всего Ильменского района с обозначением на ней месторождений... с точным нанесением всех копей». Это поворотный момент в судьбе «простого любителя камней», как скромно именовал себя будущий всемирно известный ученый. Между двумя естествоиспытателями завязывается теснейшая дружба, благодаря чему в 1912 году Кулик переезжает в Петербург и занимает должность каталогизатора-минералога в Геологическом и минералогическом музее им. Петра Великого, а также поступает на физмат Петербургского университета по кафедре минералогии. В этот момент начинается Первая мировая война и ученый отправляется на фронт. И тут ярко проявляются его военные таланты, а также – что пригодится впоследствии - беспримерное мужество и удивительные организаторские умения в чрезвычайных обстоятельствах. Войну он завершает с двумя орденами и в чине поручика. Успел послужить и в Красной армии под командованием Тухачевского.
Наконец, в 1921 году Кулик окончательно прощается с военной карьерой ради научной. «По требованию Академии наук» он возвращается в северную столицу, возглавляет постоянную Метеоритную экспедицию и впервые в российской истории отправляется на охоту за небесными камнями. Тысячи километров по железной дороге, на лошадях, пешком, на плотах... И – резкое увеличение метеоритной коллекции Академии наук в 30 раз! А главное – с этого момента Кулик начинает заниматься главным делом своей жизни – поисками Тунгусского метеорита.
Тому, что Тунгусский феномен снова вышел, и с этого момента началось его триумфальное шествие по миру, послужило сходство множества случайностей. И главная из них – почти мистическая, когда в руки Клику попадает обрывок бумаги, перевернувший всю его жизнь. Вот как он сам вспоминает случившееся: «Как ярко помню я этот момент. Ленинград. Март 1921 года. Ко мне подходит редактор журнала «Мироведение» Д.О. Святский и, протягивая листок отрывного календаря за 15 июля ст.ст. (старого стиля. – прим. авт.) 1910 года, говорит: «Посмотрите, - ведь нет дыма без огня».
На листке была перепечатка первого свидетельства о Тунгусском феномене, описанном в томской газете «Сибирская жизнь» от 29 июня 1908 года по старому стилю:
«В половине июня — около 8 часов утра в нескольких саженях от полотна железной дороги, близ разъезда Филимоново, не доезжая 11-ти верст до Канска, по рассказам, упал огромный метеорит. Падение его сопровождалось страшным гулом и оглушительным ударом, который будто бы был слышен на расстоянии более 40 верст… поезд был остановлен машинистом, и публика хлынула к месту падения далекого странника. Но осмотреть ей метеорит ближе не удалось, так как он был раскален… метеорит почти весь врезался в землю — торчит лишь его верхушка; он представляет каменную массу беловатого цвета».
Одному Богу и Кулику известно, каких нечеловеческих усилий стоила организация первой экспедиции в разоренной гражданской войной стране. «… обстановка была мало благоприятной для этого: научный персонал отощал и был оборван; Академия наук не имела достаточных средств», писал ученый, но в итоге он сумел зажечь правительство, как тайгу метеорит, чтобы дали ему средств на проблемы совершенно далекие от земных. Хотя здесь Кулик пошел на небольшую хитрость. Тогда считалось, что на землю падают исключительно железные метеориты, состоящие из редких металлов, в частности – из никеля, разведанных запасов которого в России было крайне мало, а нужды была велика. Кулик обещал найти пришельца весом в сотни тысяч тонн и сэкономить казне миллионы золотых рублей. В итоге ученому выделили средства и даже отдельный вагон.
Во время экспедиции основной акцент Кулик сделал на обследование окрестностей Канска, где судя по первой публикации упал пришелец, и опорос очевидцев. И хотя ничего найдено не было, стали ясны два важных факта: грандиозный масштаб явления и необходимость перенесения поисков в район Ванавары.
Вернувшись в Ленинград, Леонид Алексеевич начал добиваться организации новой специальной экспедиции, посвященной исключительно Тунгусскому феномену. Хлопоты, поиск обоснований и доказательств, война с чиновниками продлилась до 1927 года. Пока Кулик не разыграл снова главный козырь – металлический состав метеорита. Стране нужны были редкие металлы пуще прежнего.
И сейчас – в ХХI веке добраться до Покаменной Тунгуски непросто, а тогда это вообще было сравни подвигу. Ленинград – Тайшет – река Ангара – поселок Кежма – фактория Ванавара. Пассажирские самолеты тогда еще не летали, и нужно было добираться на поезде, лодках, лошадях, оленях, пешком. Спешили пройти по зимним дорогам, иначе болота оттаяли бы и экспедиция могла надолго застрять на полпути.
Целью первой тунгусской экспедиции 1927 года был поиск эпицентра взрыва. Леонид Алексеевич уже знал по рассказам, что в междуречье Кимчу и Хушмы существует особый район – мертвый поваленный лес, радиусом в многие километры. Но даже он не мог себе представить всю грандиозность картины. Любопытство подстегивало и то, что для эвенков это была запретная зона, которую шаманы строго-настрого запретили посещать под предлогом, что в этом месте на землю сошел Агды – бог грома, молнии и огня («Там упал огонь и гром», - божились охотники-тунгусы, а шаманы добавляли: «Там землю «Он» ворочал, там лес кругом ломал»).
Однако добраться от Ванавары до эпицентра удалось лишь с третьей попытки весной. В первый раз лошади завязли в полуметровых сугробах и пришлось повернуть назад и сменить их на оленей.
Во второй раз Кулика банально обманул единственный согласившийся идти проводник, нажившись на «доверчивом, как ребенок, русском» и решив с его помощью свои проблемы – оказывается тунгусу нужно было забрать из этих мест убитого на зимней охоте лося.
«В путь тронулись в первых числах апреля. – писал Леонид Кулик. - Шли на лыжах, делая 5-7 километров в сутки. Тревожить себя больше тунгус-оленевод не пожелал. Он выступил в поход со своей младшей женой, грудным младенцем, старшей дочерью и племянником. Вставали в 10 часов утра, долго пили чай и еще дольше искали оленей; после полудня выступали, а в 3-3,5 часа дня, и редко позже, становились на ночлег, устраивали юрту и долго-долго пили чай. И так тянулось все это бесконечную неделю. На третий или четвертый день пути тропа исчезла, и тунгусам пришлось прорубать ее в таежной поросли. Начались стоны и сетования, притворные болезни и требования лечить... «самогоном». Отказ ухудшил взаимоотношения, ибо тунгусы не верили, чтоб русаки ходили в тайгу без этого универсального медикамента».
Добравшись до границы бурелома, где «…крупный лес в горах был повален на землю плотными рядами, в долинах же торчали кверху не только корни выворотков, но и стволы переломанных, в вершине или на середине, как тростник, вековых богатырей тайги». Кулику пришлось остановиться: проводник отказался вести его дальше на север в запретные земли. Тем не менее, взобравшись на ближайшую сопку, ученый убедился, что находится на правильном пути.
«Ошеломляющая картина открылась передо мной на горизонте к северу. – вспоминал Кулик. - Тайга, не знающая полян тайга, расступилась там в стороны, чуть не на 120 градусов по горизонту, и мощные цепи белоснежных гор, без признаков какой бы то ни было растительности, засверкали под яркими лучами апрельского солнца, отделенные от меня десятками километров покрытого мелкой порослью плоскогория. А вправо и влево по горизонту синела бесконечная, сплошная, могучая тайга... Я убедился в том, что центр падения лежит на севере, а именно там, где виднелись этой несравненной белизны сахарные головы гор, прорезанных мрачным ущельем, там, где текла невидимая отсюда сакраментальная река Хушмо... И вдруг (я вздрогнул) хозяин моих рогатых лошадей, махнув рукой в сторону далеких белых гор, в порыве откровенности сказал: «Там, сказывают, лес валил во все стороны и все палил, досюда палил, а дальше огонь не ходил...»
Обратный путь в Ванавару занял всего два дня.
Только с третьей попытки, уже с русскими рабочими и без проводников, ежедневно рискуя жизнью на вскрывшихся ото льда речках Кулик проникает в запретные «горы Хушмы». Через 16 дней его глазам открывается грандиозный радиальный вывал леса, по его оценкам, на тысячи квадратных километров.
Кулик писал в своем дневнике:
«…Я до сих пор не могу разобраться в хаосе тех впечатлений, которые связаны с этой экскурсией. Больше того, я не могу реально представить себе всей грандиозности картины этого исключительного падения. Сильно всхолмленная, почти гористая местность, на десятки верст простирающаяся туда, вдаль, за северный горизонт… все повалено и сожжено, а вокруг многоверстной каймой на эту мертвую площадь надвинулась молодая двадцатилетняя поросль, бурно пробивающаяся к солнцу и жизни… И жутко становится, когда видишь десяти-двадцативершковых великанов, переломанных пополам, как тростник, с отброшенными на много метров к югу вершинами».
Ближе к центру он обнаруживает следы ожога, распространившиеся на сотни километров, а еще ближе — собранный в складки торфяной покров, усеянный, как он был уверен - воронками от многотонных осколков метеорита, диаметром до 50 метров. За несколько дней ученый обошел вокруг всю зону.
«Днем, особенно в первую половину, когда ветер крепчал, идти старым мертвым лесом было очень опасно: со всех сторон валились подгнившие у корня двадцатилетние мертвецы-гиганты. Падение происходило иногда в непосредственной близости от нас и мы с облегчением вздыхали, спускаясь в защищенную от ветра котловину или долину или выбираясь на голое место или тундру. Шли, все время озираясь на верхушки деревьев-столбов, чтобы в случае их падения успеть отскочить в сторону. Но такой способ передвижения имел и свою неприятную сторону: глазея по верхам, мы не глядели под ноги и все время вплотную натыкались на гадюк, которыми кишела эта местность».
Впоследствии Кулик следующим образом охарактеризовал обследованную часть области поваленного леса - котловину: «Центральная часть падения представляет собой площадь в несколько километров в поперечнике на водораздельном между бассейнами реки Чуни и собственно Подкаменной Тунгуски плоскогорьи, имеющем вид огромной котловины, окруженной амфитеатром хребтов и отдельных вершин. С юга, по касательной к этому цирку гор, протекает с запада на восток река Хушмо, правый приток реки Чамбэ, впадающей справа в Подсменную Тунгуску. В упомянутой котловине, в свою очередь, имеются холмы, хребты отдельные вершины, равнинные тундры, болота, озера и ручьи. Тайга как в котловине, так и вне ее практически уничтожена, будучи начисто повалена на землю, где и лежит параллельными, в общем, рядами голых (без ветвей и кроны) стволов, обращенных своими вершинами в стороны, противоположные центру падения. Этот своеобразный «веер» поваленного леса особенно хорошо виден с вершин хребтов и отдельных возвышенностей, образующих периферическое кольцо котловины. Однако кое-где таежный лес остался на корню стоящим стволами (обычно без коры и ветвей). Равным образом, местами сохранились и незначительные полоски и рощицы зеленых деревьев. Исключения эти являются редкостью и в каждом отдельном случае легко объясняются. Вся бывшая растительность как котловины, так равно и окрестных гор, а также в зоне нескольких километров вокруг них, несет характерные следы равномерного сплошного ожога, не похожего на следы обычного пожара и притом имеющегося как на поваленном, так и на стоящем лесе, остатках кустов и мха, как на вершинах и склонах гор, так в тундре и на изолированных островках суши среди покрытых водой болот. Площадь со следами ожога насчитывает несколько десятков километров в поперечнике. Центральная область этой «обожженной» площади, имеющая несколько километров в диаметре, в той ее части, которая занята покрытой кустарником и лесом тундрой, несет как бы следы бокового давления, собравшего ее в плоские складки с депрессиями, в немногие метры глубиной, вытянутые в общем перпендикулярно северо-восточному направлению. Кроме того, она усеяна десятками свежеобразованных плоских «воронок», имеющих различные диаметры — от нескольких метров до десятков метров, при глубине тоже в немногие метры».
Картина происшествия оказалась столь внушительной, что Кулик не сомневался ни секунды – нужна новая, более подготовленная экспедиция! И доклад Кулика произвел такой фурор на заседании Академии наук, что она состоялась на следующий год и стала самой известной из всех походов на Тунгуску (1928 год). О ней много писали газеты и журналы, снят документальный фильм кинооператором Николаем Струковым и даже выпущена детская настольная игра «В тайгу за метеоритом. По следам экспедиции Л.А. Кулика». Но и испытаний на ее долю выпало не мало.
В конце зимы по рыхлому снегу и тонкому льду от Тайшета прошли они с лошадьми до Ванавары, где построили три шитика, которым дали космические имена «Болид», «Комета» и «Метеор». И уже по ним шли по маршруту Подкаменная Тунгуска – Чамба – Хушма – устье ручья Чургим.
На Чамбе и Хушме лодки пришлось тащить по-бурлацки, причем на одном из порогов Леонид Кулик чуть не погиб! Оператор Струков как раз заснял этот момент: «В лодке остались двое: рабочий-ангарец с шестом и Л.А. Кулик за рулем. Я же расположился на берегу со своим аппаратом и начал снимать эту критически-ответственную переправу лодки через порог. В самом опасном месте лодку внезапно повернуло поперек течения, и она моментально наполнилась водой. Опытный ангарец успел перескочить на камень. Кулик же попал в воду. Захваченный водоворотом, он два раза скрывался под водой и неминуемо погиб бы, если бы не зацепился ногой за бечеву у кормы и если бы на нем не было спасательного пояса... На Л.А. Кулика это происшествие мало подействовало: быстро переодевшись он с прежней энергией продолжал руководить работой по продвижению лодок».
В устье Чургима разбили временный лагерь, построили избу, баню и лабаз, которые сохранились до сих пор и на которых «КП» и РГО установила памятную доску в честь 90-летия начала научного изучения Тунгусского феномена.
Оттуда экспедиция пошла дорогой, которую назовут позже тропой Кулика. Точнее, дороги тогда не было – люди прорубали и пропиливали путь уже через непроходимый бурелом, пока не вышли в эпицентр взрыва к Большому болоту, на берегу которого срубили постоянный лагерь (две избы с тех времен тоже сохранились).
Но проблемы только начинались. Людей сводили с ума тучи комаров, оводов и гнуса. Пили затхлую болотную воду, жили впроголодь, болели цингой - в этот район очень тяжело было доставить продукты. Надежды на охоту и рыбалку не оправдались – до ближайшей речки был день пути, а звери обходили эти места стороной. И наконец – тяжелая физическая работа. Приняв одну из крупных воронок за метеоритный кратер, Кулик даль ей имя своего друга Суслова и начал работы по осушению. Первая попытка оказалась неудачной, никаких весомых результатов добыто не было. Академия решает свернуть как эту экспедицию, так и отказать в финансировании следующих. Тогда Леонид Алексеевич предпринимает отчаянный, хотя и красивый шаг – отпускает коллег домой, соратника Виктора Сытина посылает в Ленинград выбивать денег на продолжение работ, а сам остается работать в одиночестве в эпицентре, составив следующий документ: «На месте работ Л.А.Кулик продержится еще три месяца, причем будет иметь кров, в достаточном количестве муку и соль и недостаточном – жиры, сахар и обувь. Выход из тайги с материалами и научным снаряжением в одиночку невозможен».
Сперва Президиум Академии отнесся прохладно к информации Сытина. Однако ситуация резко изменилась после его интервью «Красной газете» и выхода статьи «Один в тайге». Еще не утихли переживания публики по поводу спасения полярной экспедиции Умберто Нобиле и рассказ о героической зимовке Кулика очень взволновал читателей. Масла в огонь подлила еще одна публикация, что исследователю якобы угрожают сбежавшие бандиты, отправившиеся на заимку, поерив слухам что экспедиция на самом деле добывает золото. В прессе поднялась волна, появились массовые требования спасти ученого. Средства тут же нашлись, моментально была сформирована новая экспедиция. Сытину был выделен специальный самолет для скорейшей переброски с Сибирь. Прибывший отряд не только эвакуировал ученого, оборудование и результаты исследований, но и позволил провести новые.
На следующий год была организована и третья экспедиция (1929-30 гг.), однако она сильно подкосила Кулика во всех смыслах. В лагерь были доставлены разнообразные специалисты, в том числе и буровики. Осушение Сусловской воронки пошло быстрее с использованием механизмов, однако людям все равно пришлось работать на износ, чтобы прорыть траншею длинной 38 метров для спуска воды. Но члены экспедиции готовы были терпеть, ведь жила надежда, что разгадка метеорита совсем близка и на дне они найдут важный артефакт! Но…
Как только воронка была осушена, всех – и особенно Кулика – ждало страшное разочарование. На дне обнаружился лишь пень старой лиственницы, возраст которого превышал время с момента падения метеорита. Это доказывало естественное происхождение воронки. Реакция начальника экспедиции оказалась неожиданной: он запрещает фотографировать находку и вообще дно воронки. С этого момента неудачи идут косяком. Срываются договоренности с Осоавиахимом, обязавшимся провести аэрофотосъемку. Приостанавливается финансирование. Трое сотрудников самовольно покидают лагерь, причем один их них пишет донос на начальника, обвиняя его в некомпетентности и целенаправленном введении Академии Наук в заблуждение по поводу места падения метеорита. Кулик ссорится со вчерашними друзьями, которые все чаще выдвигают предположения, что метеорит мог упасть в другом месте и стоит расширить зону поисков. Он прекращает общение с Виктором Сытиным, назвав его предателем за фразу, что подобные воронки он видел в других местах, а значит они могут все быть естественного происхождения. Выгоняет Евгения Кринова за выход за границу определенной им поисковой площади и предположение, что разработка Сусловской воронки бесполезна и надо попробовать счастья на Южном болоте. Экспедицию Кулик заканчивает сильно постаревшим и больным. Однако не разуверившимся в своей правоте. Он добивается все-таки организации аэрофотосъемки в 1938 году и пробивает новую экспедицию, состоявшуюся в 1939-м. В это время ученый обращает внимание на Южное болото, из-за которого поссорился с Криновым. Там во время бурения он снова (как ему кажется) находит признаки падения метеорита. На 1941 год было запланировано масштабное обследование этих мест, но тут грянула Великая Отечественная война.
Несмотря на возраст – Кулик разменял шестой десяток – и бронь, которую давали ученым, Леонид Алексеевич вступил в народное ополчение. В битве под Москвой был ранен, попал в плен. Но и здесь он оставался бойцом - пытался связаться с партизанами, стал готовить побег группы товарищей по лагерю. По одним данным, его заподозрили и заперли в сыром холодном подвале. По другим – он заразился тифом, ухаживая за ранеными. 14 апреля 1942 года трагически оборвалась жизнь замечательного ученого.
Несмотря на то, что сохранилась могила ученого, это не мешает сторонникам инопланетной версии Тунгусской катастрофы (о ней мы еще поговорим) фантазировать, что Кулик погиб гораздо позже, а в сорок втором был срочно вывезен в Берлин для допросов в таинственную нацисткую организацию Аненербе, которая занималась оккультными науками и поисками внеземного разума. Хотя не исключено, что ученым с мировым именем могла заинтересоваться и немецкая научная разведка, ведь уже в то время допускались версии, что Тунгуской мог оказаться не метеорит, а таинственное Wunderwaffe – чудо-оружие, которое фашисты особенно активно пытались изобрести в конце войны.
Некоторые фантасты вообще предполагают, что Кулик не умер, а был выкраден инопланетной цивилизацией, чей корабль потерпел катастрофу под Ванаварой. Серьезно относиться к этим версиям, конечно, нельзя.
Что же касается вопроса, нашел бы Леонид Алексеевич в конце концов свой метеорит, если бы остался жив, то здесь, зная его целеустремленность, ответ очевиден – несомненно. Но даже и не выполнив главное дело своей жизни, Кулик сделал очень много: не дал «Тунгусскому диву» канут в лету и увлек его поисками весь мир.