Публий Вергилий Марон (70-19 годы до н.э.) – один из крупнейших поэтов Древнего Рима периода республики (III—I века до н.э.). Он родился в северной Италии близ местечка Мантуи; отец был мелким землевладельцем. Юноша получил хорошее образование – сначала в Милане, потом в Риме, где и начал свою литературную деятельность. Вергилий усердно занимался философией, усвоил основы естествознания, медицины и математики; на его мировоззрение решающее влияние оказала поэма Лукреция «О природе вещей».
02_vergiliy_s_muzami.jpg
«Сельскохозяйственная» направленность поэтического творчества Вергилия хорошо известна. Так, в первом крупном произведении Вергилия – «Буколиках» описан пастушеский и сельский быт на лоне природы. Следующим большим сочинением Вергилия стала поэма о сельском хозяйстве «Георгики» в 4 частях. Автор перечитал немало агрономических сочинений – Гесиода, римских ученых Катона и Варрона, однако, как выразился исследователь творчества Вергилия С. Шервинский, «не приходится сомневаться, что одних книг было недостаточно для создания поэмы, изумляющей сочетанием поэтических достоинств со знанием дела».
Вергилий рассказывает о специфических особенностях различных отраслей сельского хозяйства: первая книга «Георгик» посвящена хлебопашеству и зерновому хозяйству, вторая – садоводству, третья – скотоводству, четвертая – пчеловодству. Поэма содержит много конкретных предписаний и советов; профессионально изложены такие сельскохозяйственные приемы как проверка качества почвы, прививка деревьев, лечение захворавших овец, поимка отроившихся пчел и т.п. По общему мнению, поэт в этом произведении преподает своим согражданам завет, освященный отцами и дедами, – труд земледельца должен быть признан одним из самых достойных занятий человека.
Исследователи творчества поэта отмечают также, что в своих поэмах Вергилий удачно использует весьма обширный географический материал. Мы приводим некоторые отрывки из Вергилия, которые свидетельствуют не только о сельскохозяйственной эрудиции автора, но и о его географической осведомленности относительно северных окраин тогдашней Ойкумены. Представления о природных климатических зонах, сменяющих друг друга на земной поверхности, сформировались в античном мире еще со времен Геродота и знаменитого географа Эвдокса Книдского (IV век до н.э.). Кстати, учение о шарообразности Земли было разработано еще раньше – в первой половине V веке до н.э. философом Парменидом.
Вергилий в «Георгиках» характеризует эту широтную зональность весьма доступно для понимания (извл. 1): арктические пояса – северный и южный – он удачно называет синими («ледяными»). В пригодном для жизни умеренном поясе (их тоже два – в Северном и Южном полушариях), вероятно, близ границы с северной арктической зоной, располагаются Рифейские горы. Это, видимо, первое упоминание Рифеев в контексте природно-климатического деления поверхности Земли. Мнение же о повышении высоты местности в сторону севера и Рифейских гор, озвученное Вергилием (извл. 1), было широко распространено в древней географии.
01_03_pripolyarnyy_ural_komi.jpg
Особенности зимнего сезона в северных странах, которые Вергилий называет гиперборейскими (извл. 2), охарактеризованы им весьма подробно и образно (извл. 3, 4), причем эта характеристика в целом верно отражает климатические условия умеренной зоны Евразии. В его описание нашли отражение и заснеженная бескрайняя степь, и обильные снегопады, и сугробы (интересно, что указана даже глубина снежного покрова – в 7 локтей, тот есть около 3 м), и холодные ветры с нещадными морозами, и замерзающие реки и озера, по которым становится возможным ездить на повозках, и долгое нахождение деревьев в безлистном состоянии, и особенности зимней «национальной охоты» на дикого зверя, и даже сосульки в «нечесаных бородах»!
04b_ryabina.jpg
К новым сведениям ботанического характера (извл. 3) отнесем упомянутые Вергилием вязы (Ulmus L.; семейство ильмовых) и рябины (Sorbus L.; семейство розовых). Первое дерево использовалось жителями северных стран наряду с дубовыми дровами для обогрева жилищ в зимнее время. Из плодов второго получали отменную хмельную бражку – это, видимо, самое древнее указание на «рябиновую настойку» (даже ботаник Феофраст об этом ничего не сказал). Данный напиток, как известно, до сих пор почитается в странах, где растут дикие рябины.
Извлечения
«Георгики»
Извл. 1. (I, 235-242). «Крайние пóяса два простираются справа и слева [на круге Земном], – / Синие [арктические], эти во льду коченеют, в дождях беспросветных. / Пояса два [умеренных], что идут между средним [тропическим] и крайними, боги / Смертным отдали в дар, – и их разделяет дорога, / Чтобы вращался по ней наклонных знаков [Зодиака] порядок. / Возле Рифейских твердынь, [на севере] близ Скифии, мир недоступно / Высится и под уклон понижается [на юг] к Австрам Ливийским [то есть к Африке]. / Встала вершина одна [Полярная звезда] над нами навечно» (Вергилий, 1971, с. 70-71, пер. С. Шервинского).
Извл. 2 (III, 196-197). «Крепкий так Аквилон [северный ветер] налетает от Гиперборейских / Стран и скифские нам непогоды несет…» (Вергилий, 1971, с. 97, пер. С. Шервинского).
Извл. 3 (III, 349, 352-383). «Иначе там [в северных странах], где скифы живут… / Там в хлевах, взаперти, подолгу содержат скотину; / Нет там в поле травы и нет листвы на деревьях, / Но, безотрадна, лежит подо льдом глубоким, в сугробах / Снежных земля, и они в семь локтей высоты достигают. / Там постоянно зима, постоянно холодом дышат / Кавры [северо-западные ветры]. Смурую мглу там солнце рассеять не в силах, / Мчится ль оно на конях наивысшего неба достигнуть [в зените] / Иль колесницу купать в румяных волнах Океана [на закате]. / Вдруг по бегущей воде застывают нежданные корки, / И уж река на хребте железные держит ободья, – / Прежде приют кораблей, теперь же – разлатых повозок. / Трещины медь там нередко дает; каленеют одежды / Прямо на теле… / Целые заводи вдруг обращаются в крепкую льдину, / И, в бороде затвердев непрочесанной, виснут сосульки. / Снег меж тем все идет и воздух собой заполняет; / И погибают стада; стоят неподвижно, морозом / Скованы, туши быков… / Сами ж [скифы] в землянках своих спокойно досуги проводят / Там, в глубине; натаскают полен дубовых и цельных / Вязов к своим очагам и жгут их в пламени дымном. / В играх зимнюю ночь проводят, вину подражая / Брагою или питьем из перебродившей рябины. / Так и живут дикари под Медведицей гиперборейской / [то есть под созвездием Большой Медведицы] / Злобные. Тяжко терпеть им удары рифейского эвра / [ветра, дующего с Рифейских гор] – / И прикрывают тела звериною рыжею шкурой» (Вергилий, 1971, с. 100-101, пер. С. Шервинского).
Извл. 4 (IV, 517-518). «В гиперборейских льдах, по снежным степям Танаиса [Дона], / Там, где рифейских стуж не избыть, одиноко блуждал он [Орфей]…» (Вергилий, 1971, с. 118, пер. С. Шервинского).
Путенихин В.П. В сердце Евразии (природа Урало-Поволжья в известиях древних писателей, ученых и путешественников). – Уфа: Китап, 2013. – 280 с. (Вергилий – с. 131-134).