Не так давно библиотека Общества изучения Амурского края получила новое французское издание "Дерсу Узала" (Arseniev V. Dersou Ouzala / Переводчик: Gauthier, Yves. Paris: Transboréal, 2021. 650 с.: ил.). Переводчик начал свое предисловие так: "Рассказ, который мы собираемся предложить читателям это изложение о жизни первобытного леса, предупреждение о его исчезновении в виде мизансцен из дневника исследователя, посвященном подлинному духу леса охотнику-анимисту Дерсу Узала".
По разным причинам во Франции напечатано не так много книг о нашем регионе. О Владивостоке издал книгу Жозеф Кессель, напечатанный в 2012 г. издательством "Рубеж" под названием "Смутные времена. Владивосток, 1918 – 1919 гг.". Современный писатель-путешественник Седрик Гра издал книгу "Владивосток, снега и муссоны" (2011). Совсем недавно вышла в свет произведение молодой франкоязычной писательницы наполовину корейского происхождения Элизы Шуа Дюсапэн "Vladivostok Circus" (2020).
В начале о переводчике Ив Готье. По образованию филолог, с 1984 по 1991 годы работал переводчиком в московском издательстве "Прогресс". С 1991 по 2020 гг. он перевел около 40 книг для разных французских издательств. Для себя важным Готье считает переводы книг о Сибири и Дальнем Востоке (Ю. Рытхэу, О. Ермаков и В. Песков). Ив не ограничивает себя только переводческой деятельностью, он автор более десяти книг о России: Очерк о Гагарине (1998), дважды изданное "Открытие Сибири" (в соавторстве с Антонио Гарсия), повесть "Арктический кентавр" (2001, 2020), роман "Москва, спасённая из вод" (2007), очерк "Владимир Высоцкий, крик в русском небе" (2014, русское изд. 2016), роман "Вспоминайте хоть изредка о Вашем замерзающем", (2016, русское изд. 2017). Есть и очерк о зодчестве "Санкт-Петербург" (2003).
И вот хрестоматийный В.К. Арсеньев, о котором Готье пишет в предисловии: "Арсеньев получил крещение в дальневосточной тайге, исполнив "живые и увлекательные миссии". Перед этим были длительные экскурсии, ночи под звездами, тренировки, охота, осмотр троп и тропинок, подъемы, веревочные спуски, упражнения по стрельбе и плаванию - все для развития духа путешественника. Эту подготовку он мог полностью оценить, когда (декабрь 1905 г.) его направили в Хабаровский военный округ, а затем, прикомандировали к управлению разведывательными заданиями".
Ив утверждает, что "Цивилизация", получившая свое название из-под пера Арсеньева, вторгается и вторгается в космос. По мере своего расширения она беспокоит тех, кто был до Арсеньева: тигра, туземца, раскольника-старообрядца, китайского или корейского иммигранта, сборщика женьшеня, ловца жемчуга, золотоискателя, ловца, производителя риса и просо, разбойника-хунхуза ... так много персонажей, чьи нынешние работы представляют собой галерею пронзительных портретов человечества.
Переводчик рассказывает, как путевые заметки 1906–1907 годов, оформленные в традиционном стиле научных исследований с дневниковыми записями фактов, событий, географические наблюдений превращаются в повествование. Арсеньев балансирует между жанром отчета об экспедиции и жанром приключенческого рассказа, не совсем уверенный, стоит ли отдавать голос науке или душе. Верно, что никакие свидетельства не отражают такую нерешительность, которая возникает из-за глубокой привязанности писателя к героической личности Дерсу Узала (нанаец). История превращается в любовный роман.
В глазах рассказчика, которого можно спутать с Арсеньевым, Дерсу олицетворяет древнюю науку о лесе. Он просвещает капитана, учит его "читать природу в первоисточнике", употребляя красивое русское выражение. Он обучает его искусству выживания, священному долгу гостеприимства, уважению к тайге, ее этике и табу, практике того, что мы сегодня назвали бы рациональной охотой, популярной метеорологией, медициной, философией предков, анимисткой философией, историей и мифами о тайге. люди. Во многих случаях это спасает жизнь рассказчику. В известном смысле Арсеньев преувеличивает роль Дерсу.
Переводчик Готье отмечает, что арсеньевский язык сохраняет естественную простоту выражения дневника; исключает громоздкие фразы, излишеств, лексику, желание понравиться, потому что автор говорит с нами как с самим собой; от мысли к приговору проходит кратчайший путь; он обладает богатством и точностью словаря естествоиспытателей; уважает колорит персонажей - казак, охотник, туземец, старообрядец; он ничего не оставляет без своего точного названия - ни дерева, ни птицы, ни ветки, ни камня, потому что исследование - это знание того, как назвать то, что вы видите; он подчиняется установленным правилам письменного повествования, но по своему ритму и принципиальной трезвости почти не отклоняется от устного повествования.
Ив справедливо пишет, "что бесчисленные исследователи творчества Владимира Арсеньева проследили его маршруты, но теперь многие места, реки и долины сейчас отсутствуют. Природа находится в постоянной борьбе. Грозы обрушивают горы, смещают или даже обращают вспять потоки. Большие реки меняют русло. Леса горят и снова растут или перестают расти. Читать Арсеньева это значить становится свидетелем событийного, часто трагического, редко пасторального театра войны природных стихий в контексте, когда отрицательный герой выходит на сцену, чтобы ниспровергнуть все, включая цивилизованного человека. Последний изгонит Дерсу со своей земли, который отчаивается, грустно куря трубку. Опять же, эта книга - призыв к Дерсу. Словом, великий роман Владимира Арсеньева истекает тысячей порезов. Именно для их восстановления мы представляем здесь, спустя сто лет после первой публикации, полностью реабилитированную версию".
Также переводчик кратко описывает трагическую жизнь жены путешественника Маргариты и его дочери Наташи – "упоминая о них, в горле стоит комок" два имени нельзя написать, не перебив горло. … Маргарита сопротивляется как львица и, что крайне редко, но не признается. … Наташа умерла в 50 лет, озлобленная, в синяках, несчастная - какая несправедливая судьба".
В заключении предисловия Ив Готье выразил свое мнение о современном состоянии природы, который описал Арсеньев: "Эти горящие леса и эта фауна, которая погибает по вине людей, которые ее презирают, это уникальные народы, которые мы бережно культивируем, эти старые знания, которые мы презираем, эта планета, которая повреждена ... Это Дерсу, это мы".
Работая над своим переводом, И. Готье обратился в Общество изучения Амурского края с просьбой помочь с иллюстрациями. Теперь они украшают вышедшую книгу. На наш взгляд не совсем корректно на обложку поместить портрет тувинского актера Максима Мунзука, сыгравшего роль Дерсу Узала в известном кинофильме Куросавы.
Во время подготовки рецензии автор этих строк обратился к переводчику с несколькими вопросами:
А.Х. Почему решили заняться этим переводом?
И.Г. Ранее опубликованный перевод (1939 года) был осуществлен на основе существенно сокращённого русского издания 1926 г., которым Арсеньев, как известно, был недоволен. Когда во Владивостоке вышло восстановленное издание 2007 г. силами издательства "Рубеж" при активном участии ОИАКа, я пришел к выводу, что это другая книга – по содержанию, повествовательной динамике и даже – мировоззрению. К тому же я никогда не считал, что пресловутые "длинноты" являются таковыми, ведь они отражают в том числе и то, чем автор был одержим, как рассказчик-исследователь: дух первооткрывателя, культ наблюдения – научного и не только. В качестве примера могу привести эпизод, когда отряд Арсеньева на грани гибели: кончились продукты, гид-старообрядец оказался "Сусаниным". И чем же занимается начальник отряда и повествователь в этих условиях? Описывает ботанику! Это обстоятельство делает автора другим – более сильным, духовно более богатым. Таких моментов очень много. Есть издания Жюля Верна, из которых вырезали "длинноты" с описаниями, в частности из романа "Двадцать тысяч льё под водой". Эти сокращённые варианты всегда скуднее. Я мечтал о возрождении полного варианта. Во Франции многие издательства работают над "реставрацией" известных произведений, это целое течение. На этой волне "перепереводится" многое: Джек Лондон, "Последний из могикан" Купера, "1984" Оруэлла, "Моби Дик" Мелвилла, "Робинзон Крузо" Дефо, "Гражданское неповиновение" Торо, "Дон Кихот" и многое другое, даже "Дракула". И вот – В.К. Арсеньев.
А.Х. Сколько длился по времени эта работа?
И.Г. Около двух лет "чистого" труда за письменным столом. Но я долго к этому шёл, боролся за проект с издателями и кредиторами – это тоже труд. Мне важно отметить, что без активного материального содействия программы "Русская Библиотека" при Московском Институте перевода, этого издания бы не было. Впервые я задумал этот труд в 1992-году… Так что можно сказать, что я проработал над этим 30 лет!
А.Х. Какая разница в переводе с Волконским. Я понимаю, что он работал с сокращенным текстом?
И.Г. У "переперевода" есть моральная сторона, а именно: является ли он опровержением прежнего или прежних переводов? И я задавался этим вопросом: если приступаю к переводу уже переведенного произведения, не значит ли это, что я как бы отодвигают прежнего переводчика, вытесняют его, считая, что он-де сделал хуже, а я сделаю лучше? Этот вопрос меня мучил, и я по этой причине запретил себе заглядывать в труд моего предшественника 80-летней давности. Мне это казалось некорректным. Но в какой-то момент я переступил через этот запрет, решив для себя, что надо померяться силами с предшественником. И вот мои впечатления от этого критического общения. При том, что старый перевод хорош, верен и ясен, нельзя не чувствовать его склонность к условной повествовательной книжности, и я подумал, не теряется ли голос Арсеньева и, главное, "дневниковость" его письма. Это заставило меня задуматься, в каком стилистическом духе работать мне самому над переводом. Я старался избегать эффекта книжности.
На мой взгляд, самый критический момент для переводчика этой книги – этнолекты, в частности – пиджин Дерсу. В старом переводе Дерсу говорит на таком же светском французском, на каком говорили когда-то в парижских салонах. Конечно, это неправильно. Попытаюсь показать почему на базе нескольких примеров:
"Ломаная" русская речь охотника-нанайца Дерсу
|
В русском оригинале |
По-французски – перевод кн. Петра Волконского (изд-во Payot, 1939) |
Обратный перевод с французского на русский |
|
Стреляй не надо ! Моя люди ! |
Ne tirez pas ! C’est un homme ! |
Не стреляйте! Это – человек! |
|
Моя постоянно охота ходи, другой работы нету, рыба лови понимай тоже нету, только один охота понимай |
Oui, je chasse toujours et n’ai pas d’autre métier. Je ne suis pas pêcheur, rien que chasseur. |
Да. Охочусь всё время, другой профессии не имею. Я не рыбак, только охотник. |
|
Моя дома нету. Моя постоянно сопка живи. Огонь клади, палатка делай – спи ! Постоянно охота ходи, как дома живи ? |
Je n’ai pas de maison, j’habite toujours la montagne. J’allume un bûcher et installe une tente pour dormir. Comment pourrait-on habiter une maison quand on ne fait que chasser ? |
Дома не имею, живу всё время в горах. Зажигаю костёр и ставлю палатку для сна. Как жить в доме, когда только то и делаешь, что ходишь на охоту |
|
Один «люди» шибко большой |
Il y a là un homme bien volumineux. |
Тут находится очень объёмный человек. |
Я прекрасно понимаю, почему прежний переводчик сделал речь Дерсу такой "салонной": он не хотел вложить его в уста ничего уничижительного в соответствии с гуманными представлениями самого автора. Дерсу у гуманиста Арсеньева – герой первого плана. Тем не менее, на мой взгляд, его речь не может быть салонной, но и не должна быть смехотворной. Как у меня получилось – не мне судить.
А.Х. Какие комментарии нужно было сделать?
И.Г. Хотелось их сводить к минимуму, чтобы не загромождать книгу примечаниями, но кое-что пришлось всё-таки комментировать. Оригинальные сноски по тексту сохранены, в частности разъяснения китайских терминов (если не ошибаюсь, это работа П.В. Шкуркина). Они все перенесены в приложение. Курсивом я добавил и свои – переводческие: откуда слово "фанза", что такое меридиан Ферро, что собой представляет "трёхлинейка", кто такие манзы, хунхузы, и т.д. Сохранены старые меры измерения (сажень, пуд, верста…), но есть отдельная таблица с соответствиями. Мы с издателем сделали робкую попытку составить гидро-топонимический указатель с современными названиями там, где соответствие было достоверно – с введением о том, что это лишь частичные указания. Кстати, французские редакторы провели поистине титаническую работу по проверке латинской ботаники – всё исправили под научные стандарты, т.к. в тексте было много противоречий и неточностей. Возможно, эту работу когда-нибудь используют и русские редакторы – там всё дотошно проверено.
А.Х. Могут ли возникнуть трудности с книго-распространием, из-за незнания российского Дальнего Востока? Или, наоборот, экзотика?
И.Г. Первые цифры по продажам показали, что книга идёт хорошо. Сбыт первого тиража обеспечен. Мы, конечно, надеялись на это, но, чтобы так… Не ожидали. Надо сказать, что шедевральная картина Куросавы не забыта. Да и книга актуальна! Никакой "экзотики". Дерсу, это про нас. Универсальная фигура.
Амир Хисамутдинов,
председатель архивно-библиотечного совета ПКО РГО - ОИАК