Волошин Мирон Парфилович
(17.08.1876 – 30.05.1960)
Кавалер знака отличия Военного ордена (Георгиевский крест), член экипажа мореходной канонерской лодки «Кореец», участник легендарного боя на рейде Чемульпо.
Солнечный апрельский день. Окруженный любопытствующей толпой он стоит на брусчатке Первопрестольной, ничуть не робея перед объективом надоедливой камеры. В кармане – папиросы и спички. Ему двадцать восемь и жизнь его удалась. Он унтер-офицер и осыпан наградами: медали и Георгиевский крест за проявленную храбрость, благодарность императора, мириады памятных безделиц – каждое благотворительное общество считает честью «одарить» знаком или жетоном статного красавца в лихо заломленной бескозырке. Как на него, зеваки позже глядели лишь на космонавтов и покорителей восьмитысячников. Он – Мирон Волошин, и жизнь его – авантюрный роман, архетипическая история о герое.
Каков сюжет? Он неизменен со времен зарождения письменности и знаком нам со школьной скамьи. Рождается мальчик, растет и мужает, роковое происшествие вынуждает его покинуть дом, он принимает новое имя и круто меняет уготованную ему судьбу… 15 августа 1876 года в оседлой цыганской семье Игнатия Педасова родился сын, в крещении (а он был крещен) получивший имя Савелий. Деревенька Ущерб Тутальской волости Томского уезда Томской губернии существует поныне, и дальние родственники Педасовых проживают там до сих пор. Воспитание парнишка получил, как тогда говорилось, на «цыганском факультете» и, несмотря на тягу к учению, с манерами «цыганской вольности». Вольность эта и молодецкая удаль, по воспоминаниям, и сподобили его как-то на спор угнать лошадей. Надо ли говорить, что конокрадство никогда не приветствовалось российским законом? В двадцать один год Савелий Педасов был осужден и под конвоем отправился в Прибайкалье – отбывать наказание.
Если почитать воспоминания ссыльных того времени, с сибирской каторги не бежал только ленивый – это приобрело характер своеобразного спорта, а выправка документов беглым – отрасли местной экономики. Наш арестант после побега покупает себе документы на имя «Волошина М.П.» – характерная для русского юго-запада фамилия вполне подходила внешности. Так Савелий Игнатьевич превратился в Мирона Парфиловича, как оказалось – навсегда. Под этим именем он проживет более шестидесяти лет.
Лучшим способом легализоваться, не имея связей, было поступление на военную службу. Вот как с неподражаемым юмором вспоминает об этом сам Мирон Парфилович в интервью корреспонденту газеты «Кузбасс» в 1957 году:
«В призывной комиссии долго спорили о том, в какой род войск меня зачислить. Узнав, что я очень люблю лошадей, большинство членов комиссии предлагало направить меня в конницу. Но судьбу решения определила моя физическая сила. – Быть ему во флоте! – твердо сказал председатель призывной комиссии. Происходило это в 1898 году в Нижнеудинске бывшей Иркутской губернии» [1]. Он был освидетельствован приемной комиссией, призван на воинскую службу и направлен во Владивосток.
2._stanica_sretenskaya_na_reke_shilke_v_1900_gody.jpg
Транссибирской магистрали еще не существовало. До станицы Сретенской добирались пешком – на переход со стоянками ушла вся зима. Оттуда весной по реке Шилке, а потом по Амуру и морем, на пароходах, новобранцы прибыли к месту службы. Во Владивостоке в 1899 году Мирон Парфилович, – теперь мы будем называть его так, – был зачислен в Сибирский флотский экипаж, где производилось четырехмесячное обучение в школе судовых специалистов. После сдачи в 1900 году экзамена на матроса 2 статьи он зачислен в экипаж мореходной канонерской лодки Сибирской военной флотилии «Кореец» [Обстоятельный список рядового состава канонерской лодки «Кореец» за 1900–1904 гг.]. В Российском императорском флоте срочная служба продолжалась 7 лет. Она давалась Мирону Парфиловичу успешно – он был грамотен и научился хорошо разбираться в механизмах и трюмном оборудовании корабля.
Для справки: Канонерские лодки – небольшие корабли, предназначенные для несения одного или нескольких тяжелых орудий. Название получили от фр. canon – орудие. Предназначались для охраны водного района военных баз, обороны побережья, ведения боевых действий в шхерах, на реках и озерах, а в мирное время – для несения службы в качестве стационеров в иностранных портах, выполняя функцию дипломатического присутствия.
3._kanonerska_lodka_koreec_vladivostokskoy_eskadry_v_portu_nagasaki_1891_god.jpg
Сибирская военная флотилия комплектовалась по территориальному принципу призывниками из Забайкальской области, Енисейской, Иркутской, Оренбургской, Тобольской и Томской губерний. «Сибирская флотилия того времени составляла как бы особую часть Морских сил Дальнего Востока и включала в себя канонерские лодки, несшие службу стационеров в китайских портах… и тяжелую охранную службу вдоль неприветливых берегов Сибири и Камчатки. Ее постоянный состав, причисленный к Сибирскому флотскому экипажу, сохранил свое особенное лицо, выработанное условиями жизни и службы на Дальнем Востоке. Приморье служило отличной школой для развития выносливости, находчивости и глазомера, столь необходимых для службы на флоте. … дух сибиряков ярко выразился во время Боксерского восстания 1900 года и в русско-японскую войну» [2].
Вскоре Мирону Волошину было присвоено звание матроса 1 статьи (звание специалистов корабельной службы). При прилежном исполнении обязанностей и положительной аттестации начальства ему, после окончания классов унтер-офицеров в школе команд Сибирской флотилии (низшее воинское учебное заведение), было присвоено звание строевого трюмного квартирмейстера (первый унтер-офицерский чин в Русском императорском флоте). На унтер-офицерах лежали основные заботы по организации корабельной службы и работе с личным составом. Они являлись промежуточным звеном между офицерами и матросами.
4._ekipazh_kanonerskoy_lodki_koreec._kvartirmeyster_miron_voloshin_-_v_pervom_ryadu_v_centre.jpg
Китайский поход и взятие фортов Таку
По законам жанра авантюрный герой должен пройти инициацию на избранной им стезе. Случай не заставил ждать долго. После поражения Китайской империи в войне с Японией (1895 год) ускорилось проникновение на ее территорию европейских держав. Китайское правительство, не имея достаточных средств для модернизации экономики, раздавало иностранцам концессии на огромные территории, что неизбежно вело к радикализации патриотических настроений в обществе, оценивавшем ситуацию как национальное унижение. К 1898 году это привело к появлению «Лиги Ихэтуань», или «боксеров», – множеству стихийно сформировавшихся отрядов, объединенных ненавистью к европейцам и ко всему иностранному. Начались массовые жестокие убийства европейцев и китайцев-христиан, нападения на посольства и христианские миссии, разрушение железных дорог и телеграфных линий.
5._glavnyy_fort_kitayskoy_kreposti_taku._gravyura_po_fotografii.jpg
С началом беспорядков международная коалиция (Великобритания, Германия, Россия, Франция, США, Япония, Италия и Австро-Венгрия) направила воинские контингенты для охраны Посольского квартала Пекина и европейских кварталов Тянцзиня. Связь и снабжение этих отрядов осуществлялись по основной водной артерии – реке Пейхо (Хейхэ), устье которой прикрывал мощный укрепленный район Дагу (Таку). Поскольку к маю 1900 года китайское правительство, ободренное успехами восставших, фактически перешло к их прямой поддержке в борьбе с иностранными миссиями, установление контроля над фортами Таку стало первоочередной задачей коалиции.
Укрепленный район представлял собой пять фортов, расположенных по обоим берегам реки. Его обороняли до трех с половиной тысяч хорошо обученных и вооруженных на европейский манер солдат при 177 орудиях. Мелководье не позволяло крупным кораблям с тяжелой артиллерией (например, броненосному крейсеру «Россия») подойти к укреплениям ближе, чем на 12 миль. С воды крепость прикрывали четыре новейших миноносца германской постройки.
В качестве ударной силы для подавления крепостных батарей был сформирован отряд из шести канонерских лодок союзных держав, куда вошли «Кореец», «Бобр», «Гиляк» (русск.), «Альжерин» (брит.), «Лион» (фр.) и «Ильтис» (нем.), под общим руководством командира канонерской лодки «Бобр» капитана 1-го ранга Кирилла Романовича Добровольского. Эти небольшие, с малой осадкой корабли, несли крупнокалиберную артиллерию, но из-за отсутствия серьезного бронирования подвергались смертельному риску. К примеру, на «Корейце» была предусмотрена бронепалуба, толщиной лишь 13 мм, предназначенная для исключения попадания в машины сбитых частей рангоута. Снаряды при попадании пробивали корпус насквозь.
Гарнизон в ходе переговоров обещал союзникам передать контроль над Таку без боя, но в 0 часов 50 минут 4 (16) июня с форта №4 прозвучал выстрел, и сразу же вся крепость открыла огонь по канонерским лодкам. Лодки начали получать попадания. В 3 часа утра в «Кореец» попал крупный снаряд. Возник пожар в кают-компании, начавший угрожать кормовым погребам боезапаса. Командиром корабля было отдано приказание – затопить кормовой бомбовый погреб, крюйт-камеру и патронное отделение. Хозяин трюмных отсеков открыл пробки для затопления, но в этот момент вторым снарядом, попавшим в то же место, был ранен, от сотрясения у него из рук были вышиблены ключи, и потому клапаны для затопления не могли быть открыты. Благодаря действиям трюмной аварийной команды, к которой штатным расписанием был причислен квартирмейстер Мирон Волошин, шланги были разнесены предельно быстро, и пожар, угрожавший кораблю взрывом, был потушен. Бомбовый погреб и крюйт-камеру затопили исключительно работой ручных помп.
7._glavnyy_kalibr_kanonerskoy_lodki_koreec.jpg
Артиллерийский бой между канонерками и батареями крепости продолжался в течение всей ночи на дистанции от 740 до 2400 метров. «Кореец» получил шесть пробоин, погибли 2 офицера и 9 матросов, ранены двадцать. Огнем восьмидюймовых орудий (203 мм) лодки был взорван пороховой погреб на одном из фортов. В ходе десантной операции и штурма уже к 7 часам утра форты Таку были в руках союзных войск. Падение Таку стало поводом к объявлению китайским правительством войны державам международной коалиции, окончившейся штурмом и взятием союзными войсками Пекина 2 (14) августа 1900 года.
8._koreec_posle_boya_s_kitayskimi_fortami._horosho_vidny_proboiny_v_korpuse.jpg
Охарактеризовать поведение экипажа в бою ярче всего может рапорт командира канонерской лодки «Кореец» капитана 2 ранга Фёдора Фёдоровича Сильмана в Главный морской штаб: «…Считаю своей приятной обязанностью донести о том примерном и героическом отношении к делу всех чинов вверенной мне лодки, начиная со старшего офицера и кончая последним матросом, которое они выказали за время этого жаркого боя в продолжение 7 часов… Все делалось быстро, толково, обдуманно. На каждом лице я видел полную готовность исполнить всякое приказание, а всякое исполнение ими своих обязанностей не могло не приводить меня в восторг. Бой этот доказал, что команда знает свои обязанности и сознает всю важность исполнения их… Словом, я не могу не гордиться честью и счастьем, выпавшим мне на долю, командовать таким личным составом, каков на вверенной мне лодке» [3].
Для справки: «Когда вице-адмирал Алексеев донес по телеграфу Его Императорскому Величеству Государю Императору о взятии крепости Таку и о понесенных нами потерях, Государь осчастливил Свою Тихоокеанскую эскадру следующим всемилостивым ответом: «Поздравляю с успешным делом. Скорблю о потерях. Надеюсь, за ранеными уход хороший. Передайте Мою горячую благодарность капитану Добровольскому, командирам и офицерам «Корейца», «Гиляка» и «Бобра» и сердечное спасибо молодцам, нижним чинам этих лодок. Николай» [4].
9a._m.p._voloshin.png
Награждение участников боя состоялось 21 апреля (4 мая) 1902 года при открытии памятника на братской могиле погибшим при штурме крепости Таку морякам. Экипажи канонерских лодок «Кореец», «Бобр» и «Гиляк» были пожалованы сигнальными серебряными Георгиевскими рожками с надписью «За отличие при взятии фортов в Таку, 4-го июня 1900 года». В связи с означенными событиями Мирон Парфилович Волошин, как участник боевых действий, был награжден серебряной медалью «За поход в Китай», носимой на андреевско-владимирской орденской ленте (медаль учреждена 6 (19) мая 1901 года, императорский указ объявлен приказом по Военному ведомству №140).
Наш герой показал себя достойным призвания, и потому судьба предназначила ему бессмертный подвиг. Подвиг, потрясший умы целого поколения. Подвиг, ставший вечным примером отваги и мужества.
10._godovshchina_boya_pri_taku._4_17_iyunya_1903_goda._iz_zhurnala_novoe_vremya._miron_voloshin_v_nizhnem_ryadu_pervyy_sprava.jpg
События в Чемульпо и всероссийская слава
Апофеозом истории Мирона Волошина стал легендарный бой экипажей бронепалубного крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» с японской эскадрой на рейде Чемульпо – международного порта корейской столицы Сеула. Резонансу событий 26–27 января (8–9 февраля) 1904 года немало способствовал общий контекст происшедшего. Перехват и нападение в международных водах на судно европейской державы, выполняющее дипломатические функции. Вооруженный захват нейтрального порта суверенной страны в виду международных сил европейских держав, де-факто признающих суверенитет и нейтралитет этой страны. Ультиматум без объявления войны кораблям европейской державы, выполняющим дипломатические функции, предусматривающий их сдачу или уничтожение в нейтральном порту. Вынужденные действия под угрозой оружия, что является прямым оскорблением флага, для официальных представителей пяти мировых столиц…
Все это было воспринято как открытое глумление над сложившейся тысячелетиями системой политических устоев, законами и обычаями войны, состоявшееся на виду у мировой прессы и международного сообщества, – действия, находящиеся даже не по ту сторону добра и зла, а вне рамок простого человеческого разумения. Но русский моряк показал всему миру – так поступать нельзя. И стерпеть такое – нельзя. И мир согласился с этим: даже турецкий султан, которого сложно уличить в симпатиях к российскому флоту, после боя направил командам и офицерам «Варяга» и «Корейца» приветственный адрес.
11a._g.p._belyaev.png
События развивались так. 19 декабря 1903 года (11 января 1904 года) русский бронепалубный крейсер «Варяг» вошел на рейд Чемульпо. Он должен был заменить в составе международной эскадры крейсер «Боярин». 5 января (18 января) в порт, также для ротации, прибыл «Кореец» (на замену канонерской лодке «Гиляк»). Международные силы, обеспечивающие политическое и военное присутствие иностранных держав в Корее, помимо русских кораблей включали бронепалубные крейсера «Тэлбот» (брит.), «Паскаль» (фр.), «Эльба» (ит.), канонерскую лодку «Виксбург» (амер.) и броненосный крейсер «Чиода» (япон.).
Об этом сохранились воспоминания самого Мирона Парфиловича: «Примерно за месяц до начала войны с Японией наше судно прибыло в корейский порт Чемульпо. В один из дней, когда я был вахтенным, сигнальщик сообщил мне: «Вижу военный корабль, доложите командиру». Оказалось, что это крейсер царского флота «Варяг», также прибывший в Чемульпо. Наша канонерка вошла в подчинение командира «Варяга» [1].
Политическая обстановка на Дальнем Востоке тем временем накалялась. Япония осталась недовольна результатами раздела Китая и концессиями России в Корее. 24 января (6 февраля) страны разорвали дипломатические отношения. Напряженность нарастала, ее отражала телеграмма наместника Его Императорского Величества на Дальнем Востоке генерал-адъютанта адмирала Евгения Ивановича Алексеева в МИД: «Способа для достижения соглашения взаимной устойчивости нет. Вооруженное столкновение с Японией неизбежно».
12._port_chemulpo_i_zheltoe_more.jpg
В Чемульпо оставались в неведении относительно разрыва дипломатических отношений. Телеграф «Вестерн Юнион», контролируемый японцами, молчал. Несмотря на то, что обстановка в порту и на кораблях была относительно спокойной, нарастала нервозность в связи с усилением активности японцев, явно готовящихся к десантной операции. Командир «Варяга» Всеволод Фёдорович Руднев настойчиво и неоднократно рекомендовал посланнику в Корее Александру Ивановичу Павлову отправить корабли в Порт-Артур. Павлов был против ухода крейсера, но дал «добро» на отправку с дипломатической почтой «Корейца». 26 января (8 февраля) в 15 часов 40 минут канонерская лодка, получив почту с кораблей международной эскадры и дождавшись посыльного с секретным пакетом из Сеула, снялась с якоря и вышла в море.
Вскоре была обнаружена идущая двумя кильватерными колоннами японская эскадра контр-адмирала Уриу Сотокити, состоящая из шести крейсеров, трех транспортов и четырех миноносцев. «Кореец» попытался обойти японские корабли, оставив их с одного борта, но это не удалось, – пришлось идти между двух колонн. Японцы на приветствие не ответили. Как только «Кореец» поравнялся со вторым кораблем японской эскадры, броненосный крейсер «Асама» стал поперек курса и преградил путь, после чего миноносцы вышли в атаку.
Так это вспоминал Мирон Парфилович: «На рейде нас встретила японская эскадра, состоявшая из 14 военных кораблей. Два миноносца отделились от эскадры, вышли против нас и выпустили по одной мине (самодвижущейся миной в те времена называлась торпеда) в сторону нашего судна. Одна мина, не дойдя до «Корейца» метров 50, всплыла на поверхность, не причинив нам вреда, а вторая прошла позади корабля» [1]. О тех же событиях можно прочесть в интервью машинного содержателя канонерской лодки «Кореец», уроженца города Мариинска, кузнецкстроевца Ильи Павловича Сырельщикова (1879–1950), непосредственного участника событий: «Третья мина шла прямо на правый трап. На глазах у всех она приближалась к кораблю, и всем казалось, спасения не будет. Через две-три секунды раздастся страшной силы взрыв, и сто сорок человек проглотит морская пучина… Торпеда-то не дошла метров этак пятьдесят до борта и затонула. Слышал, как после этого наш минный офицер, зло усмехаясь, сказал: «Тоже мне минёры… С такой короткой дистанции и не попали» [5].
После первого пуска мины со стороны японцев на лодке объявили боевую тревогу. С лодки открыли огонь из 37-мм револьверного орудия (2 выстрела). Это были первые выстрелы Русско-японской войны. После поворота в сторону порта японский миноносец двинулся наперерез курса лодки, но видя, что она идет на таран, пользуясь преимуществом хода, отвернул в сторону. После входа на рейд «Кореец» встал на якорь за кормой «Варяга». «Теперь все были убеждены – война… На «Варяге» и «Корейце» стали готовиться к неравному бою… Беляев распорядился убрать мачту и тем самым не дать возможности вести точный огонь по «Корейцу». Ночью мачты были спилены и палубы покрыты мокрыми брезентами, на случай пожара… Благодаря русской смекалке – вовремя убрали мачты, канонерка оказалась неуязвимой, ни один японский снаряд не попал в цель» (из интервью Ильи Павловича Сырельщикова) [5].
13._kanonerskaya_lodka_koreec_v_1904_godu.jpg
Изрядно послуживший, но боевой, со сплоченной обстрелянной командой корабль начал готовиться к бою. На верхней палубе произвели разноску пожарных шлангов, проверили напор пожарной магистрали, задраили броневыми крышками машинные люки. Трюмные специалисты, в числе которых был и Мирон Парфилович, задраили и проверили водонепроницаемые двери, горловины, люки и задвижки, изготовили пластырь для заделки пробоин, опробовали противопожарные помпы. Вот как он вспоминает последние часы перед боем: «…командир японской эскадры предложил «Варягу» и «Корейцу» сдаться в плен. Командир нашего судна собрал всю команду на палубу и объявил:
– Братцы, мы окружены японской эскадрой. Будем сдаваться в плен или предпочтем умереть героями?
– Русские моряки в плен не сдаются. Умрем, но не сдадимся! – в один голос ответили матросы» [1].
14._varyag_i_koreec_idut_v_boy_27_yanvarya_9_fevralya_1904_goda.jpg
В 11 часов 45 минут – за четверть часа до окончания японского ультиматума – русские корабли вышли из гавани. Сражение свелось к заведомо неравной артиллерийской дуэли на фарватере между броненосным крейсером «Асама» и «Варягом», попытками «Корейца» огнем тяжелых орудий повредить «Асаму» и броненосного крейсера «Чиода» – утопить «Кореец». Благодаря мастерскому маневрированию, стойкости и выучке экипажа канонерская лодка вынесла получасовой бой с броненосным крейсером (!), получив лишь осколочные попадания в торпедный отсек. Но это был настоящий ад – снаряды главного калибра «Чиоды» проносились над палубой и взметали столбы воды в непосредственной близости от борта. Любой из них, попади он в цель, мог стать фатальным. «Снаряды со страшным свистом перелетали, другие … падали в воду вокруг корабля, поднимая огромные водяные столбы и осыпая тысячами раскаленных осколков… Сотрясения и грохот приводили людей в состояние одурения, однако команда отважно продолжала свое дело» [6]. Несмотря на отсутствие раненых (есть данные в источниках об одном раненном осколком), большая часть верхних команд к концу боя получила контузии разной степени тяжести.
После прекращения боя и возвращения в порт в 2 часа 15 минут с «Варяга» на канонерскую лодку прибыл мичман Василий Александрович Балк и на словах передал решение командира – после эвакуации команды и раненых на корабли международной эскадры затопить крейсер на рейде. В 3 часа 20 минут командир канонерской лодки капитан 2 ранга Григорий Павлович Беляев, собрав офицеров лодки и сообщив о решении командира «Варяга», предложил высказать мнение о дальнейших действиях.
Для справки (перспективы дальнейшего боя): Согласно условиям японского ультиматума в 4 часа пополудни бой должен был возобновиться прямо в порту. В случае решения командира и экипажа лодки принять его, об этом немедленно сообщается на корабли международной эскадры, которым надлежит покинуть якорные стоянки. Одинокий «Кореец» в течение нескольких минут расстреливается торпедами японских миноносцев, торпедные аппараты которых уже наведены на лодку. Уничтожение в занятом японцами городе (как наглядно показал опыт Японо-китайской войны) почти наверняка приведет к добиванию раненых.
15._vzryv_koreyca_v_portu_chemulpo.jpg
По результатам обсуждения сложившегося положения военный совет решил: «…Предстоящий через полчаса бой неравен, вызовет напрасное кровопролитие, а может и гибель команды, причем мы даже не имеем возможности нанести вреда неприятелю, а потому необходимо команду свести на нейтральные суда, а лодку взорвать к 4 часам дня» [6]. Судовые реликвии и команда были эвакуированы на французский крейсер «Паскаль», секретные документы уничтожены, а в 4 часа 05 минут последовало два взрыва, разорвавших лодку на части. «…Когда пламя и дым рассеялись, раздалось пение национального гимна, сопровождаемое громкими всплесками обломков, падавших кругом со всех сторон в воду. Японцы на берегу издали дикие крики радости» [6].
Дальнейшие события Мирон Парфилович вспоминает так: «Команда «Корейца» была подобрана французским судном. После этого … мы совершили большое плавание по многим морям и только во второй половине марта прибыли в Одессу, где нам была организована теплая встреча жителями города, солдатами гарнизона» [7].
16._pribytie_ekipazhey_na_kurskiy_vokzal_14_aprelya_1904_goda.jpg
24 марта (6 апреля) 1904 года на французском пароходе «Кримэ» в Одессу прибыла третья группа моряков – участников боя. Среди них были 217 матросов с «Варяга», 157 матросов с «Корейца» и офицеры с означенных кораблей. Вся Одесса встречала героические экипажи. Начальник Одесского торгового порта поднялся на борт парохода и вручил героям пожалованные им награды: офицерам – ордена Святого Георгия Победоносца, нижним чинам – знаки отличия Военного ордена. После торжественного обеда, вечером того же дня на пароходе «Святой Николай» участники боя отправились в Севастополь, а оттуда литерным поездом Курской железной дороги – в Москву. На всем пути героев приветствовали жители городов.
14 (27) апреля в 11 часов поезд №24 медленно приблизился к перрону Курского вокзала. Здесь собрались градоначальство, военные, родственники моряков и множество горожан. В городе состоялись запланированные мероприятия: смотр, парад, торжественные обеды. Для нижних чинов были организованы экскурсии и осмотр Кремля. Вечером того же дня под музыку оркестров команды направились на московский Николаевский вокзал для следования в столицу.
17._moskva._moryaki_s_kanonerskoy_lodki_koreec_vo_vremya_ekskursii_po_gorodu._14_27_aprelya_1904_goda._miron_voloshin_sprava.jpg
16 (29) апреля в десятом часу утра поезд с участниками боя прибыл к Николаевскому вокзалу Санкт-Петербурга. Город встречал героев. Народ ликовал, играли оркестры. Команды моряков выстроились на Военной платформе вокзала. После смотра и приветствия высшего начальства, в 10 часов 35 минут колонны отправились по Невскому проспекту в сторону Зимнего дворца. Через арку Главного штаба моряки вышли на Дворцовую площадь. Здесь их ожидал Высочайший смотр.
18._ego_imperatorskoe_velichestvo_zdorovaetsya_s_ekipazhami_varyaga_i_koreyca_u_zimnego_dvorca._voloshin_ot_glavy_gosudarstva_tretiy_sprava.jpg
В сопровождении свиты император Николай Александрович начал обход команд моряков. Он часто останавливался и задавал вопросы, матросы бодро отвечали, вызывая одобрение главы государства. По легенде, удостоился милостивого обращения государя и квартирмейстер Мирон Волошин, что было несбыточной мечтой для почти любого жителя Российской империи.
По завершении смотра началось торжественное прохождение колонн перед императором и свитой. После парада офицеры и нижние чины – участники боя были приглашены в Николаевский зал Зимнего дворца на торжественный обед в Высочайшем присутствии. Власти окружили их неслыханным количеством подарков и почестей. О пышном чествовании героев Чемульпо узнала вся страна.
Обласканный удачей, квартирмейстер Мирон Парфилович Волошин получил пожалованный за участие в бою знак отличия Военного ордена 4 степени №97950 [РГИА: ф. 417, оп. 5, д. 2879, л. 94]. Впоследствии он был награжден и памятной серебряной медалью «За бой «Варяга» и «Корейца» 27 янв. 1904 г. – Чемульпо» для ношения на ленте с изображением Андреевского флага, учрежденной 5 (18) июня 1904 года повелением императора Николая Александровича (объявленным в приказе по Морскому ведомству №132 от 10 (23) июля 1904 года). Среди подарков, которые получил Мирон Волошин, были и серебряные часы с цепочкой от города Санкт-Петербурга, врученные ему в Народном доме городским головой Павлом Ивановичем Леляновым. Надпись на крышке красного футляра гласила «Чемульпо 27 января 1904 года от г. С-Петербурга».
19._ekipazhi_na_dvorcovoy_naberezhnoy._miron_voloshin_v_pervoy_sherenge_krayniy_sprava.jpg
Кронштадтский мятеж
По завершении торжеств, парадов и приемов отличившиеся в бою при Чемульпо были распределены по флотским подразделениям для прохождения дальнейшей службы. 17 (30) апреля 1904 года в 12 часов дня моряки с «Корейца» отправились из Петербурга в Кронштадт. 30 апреля (13 мая) 1904 года они получили распределение в 12 флотский экипаж. Дальнейшая служба Мирона Волошина не предвещала ничего особенного, но фабула авантюрной истории неумолима: на пике успеха герой должен сделать жестокий выбор, как правило, между постулатами долга и требованиями чести, выбор, который вернет его к началу пути. Мирону Парфиловичу его предложила Русская революция.
О причинах Кронштадтского мятежа можно говорить долго: армия и флот – это срез общества, а общество бурлило. Проиграна «маленькая и победоносная» война, сдан Порт-Артур, погибла на якорях Первая Тихоокеанская эскадра, уже была и Цусима, и пожарище «Очакова», и броненосец «Потемкин», и кровавая баня Пресни. В Кронштадте волнения уже тоже были. Поводом к вооруженным выступлениям матросов стало сокращение с июля 1906 года сроков службы по призыву (с 7 до 5 лет). По новому правилу в Кронштадтском гарнизоне увольнению подлежало около 4 тысяч старослужащих, среди которых возникло брожение в связи с затягиванием увольнения. Утром 18 июля (31 июля) пришло сообщение о мятеже в крепости Свеаборг. Кронштадт его поддержал. 19 июля (1 августа) на сторону восставших перешли форт Литке и форт Константин, но провальная попытка захвата арсенала стала началом конца. В 15 часам следующего дня солдаты Енисейского пехотного и лейб-гвардии Финляндского полков заняли казармы флотских дивизий, к вечеру сопротивление было подавлено и начались массовые аресты. Всего было задержано свыше двух с половиной тысяч человек. Из бывшего экипажа «Варяга» осужденными оказались 22 моряка, с «Корейца» – 14.
20._kronshtadt._zdanie_arsenala.jpg
На то, чем именно проявил себя Мирон Парфилович в ходе Кронштадтских событий, проливают свет воспоминания матроса с канонерской лодки «Кореец», участника сражения в Чемульпо Ивана Васильевича Прибыткова (1875–1966), служившего вместе с Волошиным в 12 флотском экипаже. Они записаны 17 октября 2013 года под диктовку в ходе телефонного разговора с внуком И.В. Прибыткова Николаем Степановичем Фоминым, полковником, преподавателем Академии управления МВД (г. Москва): «Во время революции 1906 года их, как георгиевских кавалеров – надежных для царского режима, отправили на заграждение против восставших. Перед отправкой, когда узнали, куда их поведут, решили, если придется, стрелять в воздух. Распоряжался акцией казачий офицер. Видя, что матросы не повинуются и не стреляют в восставших, их увели в казармы 12 экипажа. Прибыли казаки для усмирения. Матросы оружие не сдали, закрыли ворота казармы, выставили ружья в окна. Возмущение среди матросов нашего подразделения удалось прекратить благодаря своему, флотскому офицеру, к которому матросы относились с уважением». Таким образом, вина Мирона Парфиловича (согласно воспоминаниям сослуживца) заключается в неподчинении приказу стрелять по восставшим и приказу о сдаче оружия представителям власти.
Среди осужденных военно-полевым судом на различные сроки из бывшей команды канонерской лодки «Кореец» числится М. Волошин (12 флотский экипаж). [ЦГА ВМФ: ф 417, оп. 4, д. 6468, л. 265–268]. За участие в вооруженном восстании участника боя при Чемульпо осудили на 4 года каторжных работ и в соответствии с уголовным уложением и ст. 118 «Положения о наградах» лишили «воинского звания, наград и службою полученных прав и приоритетов…».
21a._zheton_obshchiny_sv._elizavety.png
О дальнейших событиях мы можем судить по воспоминаниям Леонарда Августовича Глебова (Ленцнера), российского революционера, участника восстания в Кронштадте в 1906 году, заместителя председателя ревкома 19 флотского экипажа (19 экипаж находился в тех же казармах, где и 12 экипаж): «…к нам подошли полковник и штабс-капитан – члены суда и с ними отделение гвардейцев с барабанщиком; у некоторых гвардейцев в руках были ножницы. Вскоре все стало ясно. Гвардейцы в присутствии членов суда должны были срезать у матросов нашивки, кокарды, ленточки и т.п. А 2 октября ночью нас, 300 матросов в арестантских бушлатах, закованных в кандалы, привезли на Петербургскую пристань и погрузили на пароход «Луч». Утром следующего дня под конвоем двух миноносцев мы прибыли в Петербург, где нас посадили в вагоны с решетками и сдали специальной конвойной роте. Затем наши восемь вагонов прицепили к пассажирскому поезду и ранним утром увезли нас в московском направлении» [8].
Так, увидев за несколько лет половину мира и приняв участие в морских баталиях, составивших славу русского оружия на рубеже веков, Мирон Парфилович отправился обратно в Сибирь. И, в свете открывающегося нам сюжета, уже не кажется столь удивительным, что его флотская эпопея окончилась там же, где и началась – в Нижнеудинске Иркутской губернии, куда он прибыл весной 1907 года с той же самой целью, что за девять лет до того. Отбывать наказание. Его ждали каторжные работы, затем – поселение.
После свержения монархии обвинительные дела Кронштадтского восстания были пересмотрены, и по результатам работы комиссии и заключения прокурора Военно-морского суда от 6 (19) марта 1917 года Российское временное правительство издало постановление: «Всех перечисленных осужденных считать свободными от дальнейшего наказания… с восстановлением в правах им до осуждения принадлежавших. Подписали: Председатель генерал-майор Вильчевский. ВМСудья: подполковник Соколов и Временный член Военно-Морского Суда подполковник Шубин. Секретарь Николаев» [9].
22._nizhneudinsk._parom_na_reke_ude._nachalo_xx_veka.jpg
Очевидно, что права эти распространялись и на переданный в капитул Георгиевский крест, и на медали за Таку и Чемульпо, но потрясения Октября и события Гражданской войны не позволили Мирону Парфиловичу возвратить награды. А после окончательного установления Советской власти вопрос этот отпал сам собой. Освободившись, Мирон Парфилович вернулся домой – в Томскую губернию, где его ждало забвение. Он работал по найму у купцов, вел крестьянское хозяйство, в 1930 году в родной деревне Ущерб вступил в колхоз. Увлекался охотой и таежными промыслами. Но в конце пути, перед смертью, истинного героя всегда ждет запоздалое признание. Авантюрный жанр не признает исключений.
Медаль «За отвагу» и последние годы жизни
В 1954 году Советское правительство приняло решение отметить пятидесятилетие исторического боя «Варяга» и «Корейца» с японской эскадрой на государственном уровне. На заседании Президиума ЦК КПСС обсуждался вопрос о награждении оставшихся в живых моряков, по которому было принято положительное решение. Вслед постановлению ЦК 8 февраля 1954 года был принят указ Верховного Совета СССР о награждении медалью «За отвагу» моряков – участников боя у Чемульпо, а 9 февраля – постановление Совета Министров СССР о назначении им пожизненной пенсии в размере 600 рублей ежемесячно.
23a._m.p._voloshin._medalon.jpg
После публикации указа о награждении в адрес адмирала флота Советского Союза Николая Герасимовича Кузнецова стали массово обращаться здравствующие участники боя и их родственники. За сбор и проверку сведений о вновь выявленных участниках боя отвечал политический отдел органов управления главнокомандующего Военно-морскими силами СССР во главе с генерал-лейтенантом Владимиром Макаровичем Лайоком, работа осуществлялась через военные комиссариаты на местах. В результате вышло еще три указа о награждении. Медали высылались фельдпочтой по месту жительства награжденного. Имя Мирона Парфиловича Волошина включено в указ от 10 марта 1955 года.
«Указ Президиума Верховного Совета СССР
О награждении медалью «За отвагу» бывших моряков крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец».
Распространить Указ Президиума Верховного Совета СССР от 8 февраля 1954 года СССР О награждении медалью «За отвагу» бывших моряков крейсера «Варяг» на следующих участников героического боя 9 февраля 1904 года:
1. Борисова Василия Борисовича.
2. Волошина Мирона Парфиловича.
3. Сшивнова Петра Спиридоновича.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР К. Ворошилов.
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР Н. Пегов.
Москва, Кремль. 10 марта 1955 года»
В конце 1950-х годов Мирон Парфилович вместе с супругой (имя которой выяснить пока не удалось) переехал из Томской области на постоянное место жительства в наш город. Из материала в газете «Кузбасс», приуроченного к 40-летию Октябрьской революции (1957 год): «Недавно к бывшему сборщику изложниц литейного цеха Кузнецкого комбината, ныне пенсионеру С.И. Сурикову из Томской области приехал тесть Мирон Панфилович (так в оригинале) Волошин – участник знаменитого сражения русского крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» с японской эскадрой при Чемульпо 27 января (9 февраля) 1904 года. Отважному моряку сейчас 81 год, но чувствует он себя бодро, хорошо видит и слышит. Вплоть до 1955 года Мирон Панфилович продолжал трудиться» [1]. Надо оговориться, что ни в одном газетном материале тех лет, а их было несколько, отчество Мирона Парфиловича не указано правильно – его именуют и Панфиловичем, и даже Потаповичем. Оставим это на совести авторов. Самого героя, которого в семье продолжали именовать исключительно Савелием Игнатьевичем, этот факт, похоже, не особенно беспокоил.
24._perekrestok_ulicy_kutuzova_i_prospekta_kurako._sleva_dom_v_kotorom_prozhival_miron_parfilovich._1960-e_gody.jpg
В Сталинске он поселился в большой квартире в недавно построенном доме №2 по улице Кутузова у дочери (работала управдомом) Веры Савельевны Педасовой и зятя Сергея Иудовича Сурикова. Вера Савельевна – участник Великой Отечественной войны, служила на фронте медицинским работником. Соседи вспоминают, что Мирон Парфилович был активен, охотно рассказывал о прошлой жизни, встречался со школьниками и корреспондентами, участвовал в торжественных мероприятиях, в частности, посвященных 40-летнему юбилею Советской армии, поддерживал связь с бывшим сослуживцем – матросом канонерской лодки «Кореец» Иваном Васильевичем Прибытковым. «В гости к ребятам пришли участник русско-японской войны М.П. Волошин, который служил боцманом (так в оригинале) на канонерке «Кореец», работники коксового цеха Кузнецкого комбината… Первое слово было предоставлено М.П. Волошину. Он рассказал ребятам о службе моряков в царском флоте…» [10].
Последние месяцы жизни Мирон Парфилович болел. Скончался он 30 мая 1960 года от атеросклероза сосудов головного мозга. Документы о смерти, согласно сведениям из органа ЗАГС, забрала дочь. Похоронили героя при содействии городского военного комиссариата на 7 мемориальном участке Редаковского кладбища.
Судьба захоронения
Итак, жизненный путь Мирона Парфиловича – эталонная судьба авантюрного героя. Казалось бы, легендаризация его имени неизбежна, как неизбежны посмертные почести, публикации к юбилеям, телепередачи, школьные рефераты… да хотя бы мемориальная доска на доме, где он жил в последние годы. Ничего этого, как мы знаем, не случилось. И вот почему.
Первая причина заключена в особой специфике Новокузнецка/Сталинска – советского, социалистического города, накрепко связанного с металлургией и мифологизацией Кузнецкстроя. Дореволюционная история (а подвиг «Варяга» и «Корейца» – это дореволюционная история) для нашего города долгое время существовала словно в параллельной Вселенной.
26a._vozlozhenie_cvetov._evgeniy_kislyakov_andrey_myasnikov_i_andrey_chekalin._10_avgusta_2025_goda._foto_s.s._erofeeva.png
Вторая причина – в том, что Мирон Парфилович – приезжий. В городе у него не осталось родственников, которые могли бы продвинуть, предать гласности его биографию. Всего через пару лет после его смерти дочь уехала из Кузбасса, и напоминанием о герое Чемульпо остались несколько газетных заметок.
Для справки: Вера Савельевна впоследствии приезжала в Новокузнецк дважды: в 1971-м (или 1972 году), когда на месте стандартной металлической «пирамиды» и появился современный нам мемориал, и еще через несколько лет – после смерти супруги Мирона Парфиловича, чтобы укрепить на памятнике медальон с ее портретом (это единственное сохранившееся изображение жены героя).
И наконец, третья причина – само надгробие, десятилетиями смущавшее немногих, кто случайно на него набредал, посещая могилы близких. На вертикальной плите памятника выбита надпись «Вечная слава герою легендарного крейсера «Варяг» 1876 – 1959», под которым красуется узнаваемый трехтрубный силуэт крейсера «Аврора».
Для справки: Видимо, Вера Савельевна решила, что про «Кореец» мало кто помнит, а «Варяг» – на слуху, а потому и памятник должен быть «герою легендарного БОЯ крейсера «Варяг». Но слово «БОЯ» при изготовлении плиты почему-то оказалось упущено. С «Авророй» все еще очевиднее: как выглядел «Варяг» или «Кореец» в советское время, знали только немногие специалисты да воспитанники судомодельных кружков, а «Аврора» красовалась на каждом втором агитационном плакате. Ну и неверный год смерти. К 1970-м годам дочь героя была уже очень немолодой женщиной – в банальной ошибке нет ничего сверхъестественного.
Всякий раз, как информация о захоронении на короткое время всплывала в информационном поле, а такое за прошедшие полвека случалось не единожды, изыскания редких энтузиастов заканчивались выводом, что никакого Волошина М.П. в списках экипажа крейсера «Варяг» не значилось. После чего интерес (напомним о доинтернетной эпохе) закономерно сходил на нет. Но могила никогда не была заброшена. С середины 80-х годов уход за ней осуществлял автор этого материала. Биография Мирона Волошина – плод почти сорока лет кропотливых поисков, работы в центральных музеях и архивах, опросов соседей и родственников героя, общения с исследователями из разных городов нашей страны. И большое счастье, что существует альбом с портретами всех участников сражения. Жаль, что эти фото нельзя откопировать, но мы имеем точное представление, как именно Мирон Парфилович выглядел.
Время неумолимо – в последнее десятилетие памятник на могиле стал ветшать и разрушаться. Полтора года назад свою помощь в реставрации мемориала предложило Кемеровское региональное отделение Русского географического общества. Команду проекта сформировали члены Общества Максим Гилёв, Андрей Чекалин, Андрей Мясников, Сергей Ерофеев (координатор) и Евгений Кисляков (научный консультант). Команда стремилась максимально воссоздать захоронение, каким оно задумывалось дочерью героя более полувека тому назад. В состав мемориального комплекса вошла также часовня-столп во имя святого праведного воина Феодора Ушакова.
Важно: команда проекта сердечно благодарит за поддержку иеромонаха Алексия (Вакуленко), клирика Свято-Пантелеимоновского епархиального мужского монастыря (с. Безруково, Новокузнецкий район), передавшего в дар икону для установки в часовне мемориала.
26._vozlozhenie_cvetov._evgeniy_kislyakov_andrey_myasnikov_i_andrey_chekalin._10_avgusta_2025_goda._foto_s.s._erofeeva.jpg
В настоящее время спасательно-восстановительные работы завершены. Текущий уход за захоронением с 2024 года передан военно-патриотическому объединению «Воевода» МБОУ «Лицей №104» г. Новокузнецка. Руководитель объединения – член Санкт-Петербургского отделения Русского географического общества Максим Гилёв.
Кисляков Е.А., кандидат в члены Русского географического общества, специалист по истории флота, публицист
Литературно-художественная редакция и обработка текста:
Ерофеев С.С., член Совета Кемеровского регионального отделения Русского географического общества,
зам. председателя Союза российских писателей в Кузбассе,
начальник ОПДиБК МБУ «МИБС» г. Новокузнецка
Фотографии из архива автора и открытых источников
Перечень использованных источников:
1. Краснорядцев Н. Участник сражения при Чемульпо / Н. Краснорядцев // Кузбасс. – 1957. 26 октября (№252).
2. Дудоров Б. П. Адмирал Непенин / Б. П. Дудоров // Русское военно-морское зарубежье. – Санкт-Петербург : Облик – Вита, 1993. – Вып. 2. – 280 с.
3. Канонерские лодки «Кореец» и «Манджур». 1885-1922 гг. : сборник статей и документов. – Москва : Моркнига, 2024. – 128 с.
4. Царский привет. – Санкт-Петербург : 1900. – Текст непосредственный.
5. Балибалов И. Герой Чемульпо / И. Балибалов // Кузбасс. – 1949. 24 июля (№144).
6. Летопись русско-японской войны, 1904. – №3. – С. 91–92.
7. Тимофеев П. Матрос с канонерской лодки «Кореец» / П. Тимофеев // Кузнецкий рабочий. – 1958. 22 октября (№209).
8. Глебов (Ленцнер) Л. А. Кронштадт в 1905-1906 гг. : воспоминания / Л. А. Глебов (Ленцнер). – Москва : Воениздат, 1956. – 128 с.
9. Катаев В. И. «Варяг» – «Кореец» в наградах, жетонах и знаках / В.И. Катаев. – Москва : Моркнига, 2018. – 358 с.
10. Андреева Н. Три поколения воинов у пионеров / Н. Андреева // Кузнецкий рабочий. – 1958. 9 марта (№49).