Я помню! Я горжусь! Наш «Бессмертный полк»!

День Победы — праздник особенный и столь любимый всеми, во многом, потому что в 1941 году война коснулась каждой семьи в нашей стране. Несмотря на 77 прошедших лет во всех поколениях сохранилось трепетное отношение к этому святому дню. Победа ковалась руками наших отцов, дедов и прадедов — это слова, за которыми стоит разлука и боль потерь, тревога ожидания, бессонные ночи, радость встречи и счастье победной весны.

Эта великая победа вписана не только в историю государства, но в историю каждой семьи. Это память, которая передается старыми фотографиями и рассказами о подвигах, из поколения в поколения. Каждый год 9 мая мы достаем фотографии отцов, дедов, прадедов и смотрим в лицо нашей общей истории.

Сегодня мы хотим вспомнить тех, кто дорог нам и нашим друзьям.

От всей души поздравляем всех с праздником Победы!

Член Совета РОО РГО Миноранский В.А.

Магомет-Али Гогуевич Узденов, комиссар стрелкового батальона

Из воспоминаний Муссы Магомедовича Узденова, отца Али Муссаевича Узденова, Председателя РОО РГО:

«В июне 1941-го мы жили в Осетиновке. О начале боевых действий я узнал не по радио, не от родителей, и даже не от друзей по двору. Не понятную до конца новость принес старый возчик из аула Кумыш.

Воскресным утром все разошлись по своим делам, я остался дома. В полдень в гости заехал старый возчик. Узнав, что родители отсутствуют, он, к моему удивлению, не ушел. Заметив на стене большую карту СССР, он попросил показать ему «Ермению». Я указал на юг, думая, что речь идет об Армении. Но старик покачал головой и предложил поискать на север-западе. Тогда я догадался, что он может иметь в виду Германию, и отыскал ее. Дед долго смотрел на уголок у самого края карты. Потом он сказал, что жители этой далекой страны напали на Советский союз.(…)

За близких мы тревожились обоснованно — на фронт ушел один мамин брат и трое отцовских.

Больше всех мы скучали по дяде Аскербию, младшему брату папы.  Его, как опытного бойца, призвали одним из первых. Во время срочной службы с  1938 по 1940 год он «освобождал» Белоруссию и  воевал в Финляндии. Мы  с Мухтаром очень сблизились с дядей, за год, который прошел между его возвращением с финской войны и уходом на фронт. Он устроился на работу заместителем директора ремесленного училища в Микоян-Шанхаре, получил комнату в общежитии. Мы часто бывали у него, оставались на ночь, все расспрашивали про войну, про чужие края. Я с гордостью носил пилотку, которую мне подарил Аскербий.  Последнее письмо от дяди пришло в июле 1942-го. Аскербий погиб под Сталинградом. Ему было 25.

Всю войну мы ничего не знали о судьбе другого папиного брата, Батдала. Он был  третьим по старшинству после Магомет-Али и Аскербия. В армию он ушел еще в 1939-ом,  служил в Белоруссии. Его последнее письмо  было написано за несколько дней до начала боевых действий. Только недавно удалось установить, что скорее всего, Батдал, как и Аскербий, отдал жизнь под Сталинградом.

Дядя по матери, Кази-Магомет, воевал на Украине, на Миус-фронте. У Таганрога зимой 1942 года он был ранен в голову, лежал в госпитале в Ростове. В апреле 1942 дядя демобилизовался и вернулся домой. 

Примерно в это же время мы узнали, что в госпитале в Махачкале лежит третий папин брат, Маулат. Моя мать и жена Маулута Байдымат уехали на неделю уехали навестить его.

Пока мамы не было дома, отец ушел на фронт добровольцем.

После мобилизации отеца направили на краткосрочные курсы подготовки политработников в станице Славяновской в Краснодарском крае. На фронт он попал в мае 1942-го — комиссаром стрелкового батальона, воевавшего где-то в Донбассе. До октября батальон с боями отступал почти до самого Владикавказа. В ноябре от аула Ардон в Северной Осетии началось контрнаступление. Тогда отец был серьезно ранен и направлен в госпиталь в Баку. (…)

Всего из Карачая ушли на фронт 15600 человек. Фактически, воевал каждый пятый житель республики, то есть почти каждый взрослый мужчина. 9 тысяч человек погибли. Это — 10 % процентов  населения региона. 18 карачаевцев были представлены к получению звания героя Советского союза».

Аркадий Михайлович Миноранский

Виктор Аркадьевич Миноранский,  член Совета РОО, вспоминает о своем отце:

«Аркадий Михайлович Миноранский в довоенные годы работал в Ростоблпотребсоюзе и около 1 года служил в армии. В его трудовой книжке отмечено, что 27 июня 1941 года он был мобилизован в ряды Красной Армии и до 16 июля 1944 года находился в войсках НКВД на различных должностях, а с 16 июля 1944 года по 10 июля 1962 года работал в Управление охраны общественного порядка Ростовского облисполкома, проходил службу в органах МВД-МООП на должностях начальствующего состава. 10 июля 1962 года был уволен из органов МООП в отставку по болезни на пенсию по выслуге лет. В этих строчках несколько десятилетий жизни (умер 02.01.1968 г.), в них военные годы, тяжелый послевоенный период в Ростове, когда город оправдывал название «Ростов-папа», и небольшой отрезок времени относительно спокойной жизни.

В составе войск НКВД он был под Ельней, где применили «катюши», в блокадном Ленинграде, в Сталинграде. Эти войска посылали на наиболее трудные участки войны. Об этом свидетельствуют награды отца. В 1944 году он получил контузию, потерял слух, одел слуховой аппарат (носил его до конца жизни) и на этом его боевые действия закончились».

Даньков Иван Кириллович

Даньков Василий Иванович, заместитель председателя РОО РГО, рассказывает о своем отце:

«9 мая мы низко склоняем голову перед всеми фронтовиками, отцами, дедами, прадедами. Сегодня, как никогда, важно помнить об их Великом подвиге и передать своим потомкам завет: Я ПОМНЮ, Я ГОРЖУСЬ. С годами редеют славные ряды ветеранов, но они не уходят в небытие. «Травы высыхают, корни остаются…» Сказано правильно. Нет, не умерли наши дорогие отцы и деды, пока мы помним об их героизме.

Мой отец, Даньков Иван Кириллович, ушел на фронт в 1943 году. Это и про него поется в песне: «Пол-Европы прошагали, полземли, Этот день мы приближали, как могли…». Новороссийск, Сталинград, Кенигсберг… Этим маршрутом он вместе с боевыми товарищами прошел тысячи верст по огненным дорогам к долгожданной Победе.

Отец принимал участие во взятии города Кенигсберга во время очень сложной и кровопролитной Восточно-Прусской операции. В ходе ее нашим войскам предстояло разгромить немецкую группу армий «Центр» — штурм Кенигсберга начался 6 апреля 1945. Город был окружен тремя рубежами обороны.

Штурм Кенигсберга начался мощной артподготовкой, затем, под прикрытием огневого вала, в наступление пошли пехота и танки. Только на четвертый день штурма сопротивление немцев было сломлено. Вечером 9 апреля комендант крепости отдал приказ о капитуляции гарнизона Кенигсберга. Отец встретил день Победы в Кенигсберге, был награжден орденом Отечественной войны, медалями «За отвагу», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».

Накануне этого святого для нас праздника поздравляю всех с юбилеем нашей Победы, пусть ангел-хранитель принесет всем здоровье, мир, любовь, вдохновение и уверенность в завтрашнем дне и мирное небо над головой».

Волняков Михаил Никитович

Волняков Михаил Никитович (1904-1943). На фото — вечно молодой. Ушёл на фронт (ст.Нестеровская, Орджоникидзевский район, Ингушетия) оставив малолетнюю дочь и жену. Супруга умерла на 5-ом году жизни дочери.

      Сохранилось страшное фото, на котором маленькая девочка в чёрном платке стоит возле гроба матери. Девочка — моя бабушка Раиса Михайловна Волнякова (Кузнецова).

Михаил был пленён 22 июля 1942 года,  в результате трагического завершения Харьковской операции — практически полное уничтожение наступающих сил Красной армии. В советскую военную историю это поражение вошло под названием «Барвенковский котёл».

    В книге «Бои за Харьков в мае 1942 года» приводится цитата из письма немецкого генерала Клейста, который после поездки по району только что стихших боев написал, что «на поле боя везде, насколько хватало глаз, землю покрывали трупы людей и лошадей, и так плотно, что трудно было найти место для проезда легкового автомобиля».

    В результате провальной Харьковской операции (боевые действия с 7 мая по 23 июля 1942 г.) погибло и попало в плен 270 тысяч солдат и офицеров Красной Армии. Из-за этой катастрофы стало возможным стремительное продвижение немцев на южном участке фронта на Воронеж, Ростов-на-Дону с последующим выходом к Волге и продвижением на Кавказ. Михаил Никитович попал в лагерь для военнопленных — Шталаг 2В на территории Норвегии.

    В годы войны  там действовало более 200 лагерей для советских военнопленных, в них содержалось более 100 тыс. наших солдат и офицеров.  Самыми крупными были шталаги № 303 в Лиллехаммере, № 380 в Уппдале,  № 322 в Киркенесе, № 330 в Нарвике.  Наряду с крупными шталагами немцы создали целую сеть сублагерей, большинство из которых (более 120) располагалось в северной части страны.

   Михаил Никитович прожил в нечеловеческих условиях в лагере около года. Умер 14 августа 1943, захоронен на кладбище для военнопленных в Крокен-Энгане. На родине — в станице Нестеровской сохранился мемориальный комплекс. На мраморной плите застыли имена всех станичников, не вернувшихся с войны. Мы ходили с прабабушкой к месту памяти её отца и моего прапрадедушки.

    Самое запоминающееся в рассказе прабабушки о своем погибшем в плену отце была информация о нечеловеческих условиях, в которых находились военнопленные. Кормили их сахарной свеклой, которую просто вываливали на землю.

     Фотография прапрадеда всегда висела на самом почетном месте в доме. Уже умерла моя прабабушка, его дочь, а его образ живет в нашей памяти.

     Вечная память.