Заглянуть за край России. Часть 2

Жизнь на яхте как отдельная экосистема, помещённая в предлагаемые обстоятельства: от слаженной работы организмов и правильной настройки микроклимата зависит успех всего предприятия. А фабула приключения, разворачивающегося за бортом, то и дело заставляет выкрикивать легендарное "не верю!", правда, уже с совсем другой интонацией.

Коллекция маршрутов "Путешествий с РГО" пополнилась увлекательными авторскими турами на яхтах по Приморскому краю. Эксперт "Путешествий с РГО" при поддержке туроператора "32 румба" отправился на паруснике по Японскому морю и привёз с собой дневник морского путешественника.

— Если две мачты, то и паруса тоже два?

— Парусов у нас пять — три спереди, два сзади, но я редко когда их все ставлю, в основном на каких-то крупных гонках, — рассказывает капитан, попутно выстраивая новый курс. — У каждого парусника есть свой гардероб, но вместо костюмов — паруса. 

Всё, что отдыхающий должен знать о яхте: бери только то, что можешь унести в одной руке, а когда падаешь, не хватайся за штурвал — не поможет. Остальной ликбез — для желающих познать азы яхтенного дела. Мы разворачивались в сторону старта регаты, в которой нам предложили принять участие, что в некотором смысле обязывало нас познать основы парусного вооружения. Мои скромные знания о морском деле ограничивались сомнительной научности термином "барашки", вытащенным подсознанием из глубин детских воспоминаний. Делать нечего — придётся навёрстывать. 

Соревнования проводились в честь Дня ВМФ, среди участников были как солидные крейсерские яхты, расправившие свои белоснежные паруса навстречу ветру, так и маленькие одноместные лодочки класса "Оптимист", стройными рядами выходившие из гавани. 

— Парусники отличаются друг от друга количеством мачт и их расположением. У нас их две, причём задняя короче передней. Этот тип яхты называется кеч, в отличие от шхуны, где всё наоборот. Такие лодки строили в Англии ещё в XVII веке, в основном для ловли рыбы и торговли. 

Разыгравшийся впервые за три дня ветер благоприятствовал гонщикам: можно было развернуть паруса и в полной мере насладиться регатой. 

— Все снасти на борту носят общее название — такелаж. Железные тросы, натянутые к мачте, — стоячий такелаж, а верёвки и канаты — бегучий.

— Кажется, их называют шкоты?

— Да, те, что управляют парусами. Первая мачта называется грот, для её поддержания спереди крепится стальной трос, на который устанавливается треугольный парус — стаксель. Их может быть несколько типов — в зависимости от целей похода и погодных условий. Следом идёт грот-парус, который верхней частью крепится непосредственно к мачте, а нижней — к гику, с помощью которого парус можно разворачивать в зависимости от направления ветра, — рассказывал капитан, попутно расправляя фалы — верёвки, поднимающие паруса. — Вторая мачта, та, что поменьше, — бизань. Этот парус поднимают при более сильном ветре — добавляет маневренности. 

Три ритмичных движения рукой — и с тонким свистом стаксель раскрывается, наполняя ветром всё полотно парусины. Яхта мгновенно оживает и подаётся вперёд. 

— Травите шкоты! — чей-то весёлый голос пробился сквозь шум воды, пародируя известного персонажа.

— Ещё рано, — засмеялся капитан. — Вот если ветер поменяется, тогда ослабим.

На всём ходу мы разворачивали и ставили паруса, лихая волна раскачивала яхту так, что берег, казалось, то убегал резко вверх, то будто проваливался в пропасть, грозя унести в пучину вышедших в море смельчаков. 

Роли на яхте были быстро распределены между отдыхающими. Один сидел за штурвалом, второй отвечал за спуск и подъём якоря, третий — за швартовку. 

— За штурвалом самое важное — выбрать правильный курс, — капитан встал со своего кресла, уступая место энтузиастам. — Мысленно проводишь линию от носа до выбранной точки, например вон той баржи на горизонте, и подкручиваешь руль в нужную сторону. 

Миновав воображаемую линию старта, мы оказались в самой гуще событий. Шум, блеск, брызги соли в лицо, ветер отбивает в парусах барабанную дробь. Белоснежные яхты кренились под ударами набегающих волн, обгоняли нас со всех сторон и терялись за горизонтом. 

— Ну, за победу! — воодушевились новоиспечённые яхтсмены.

— Семь футов под килем, — подхватили сзади.

— У нас так больше не говорят, — парировал капитан. — Раньше — да, желали, чтобы на мель не сесть. А на яхте на мель не сядешь, да и приборы теперь — глубину в любой момент проверить можно.

— А сколько здесь?

— Двадцать три метра. Был у меня один случай: шли мы как-то раз по открытой воде, проверяю — глубина колеблется на уровне 50 метров, и вдруг — раз! — два метра. Я испугался, решил — скала, но на приборах ничего. И тут смотрю — рыба идёт плотным косяком, прямо под бортом. Видать, её и зацепило.

На победу, конечно, рассчитывать не приходилось, и мы, поддержав участников, сошли с дистанции и взяли курс на остров Аскольд, прячущий от нас свои вершины под сизыми шапками тумана.

Вопреки ожиданиям, самым трудоёмким занятием на яхте стало не управление кораблём, а приготовление пищи. В небольшом оборудованном камбузе нашлось всё для создания кулинарных шедевров в походных условиях: газовая плита, закрытая медными тросами, лишающими необходимости ловить падающие кастрюли во время качки, диван-холодильник (недостаток пространства здесь компенсируется в неожиданных вещах), мойка с солёной и пресной водой. Последнюю в целях экономии решено было использовать только для готовки: к тонкому послевкусию чая из кружек, помытых морской водой, привыкаешь быстро. Гораздо сложнее — маневрируя в тесном кубрике как на баланс-борде, почистить картошку на обед. Такой навык дорогого стоит!

Немного западнее Находки, где спокойные воды Уссурийского залива плавно переходят в своенравный залив Петра Великого, словно заброшенный всеми, расположился одинокий остров Аскольд, своими очертаниями напоминающий подкову, сменивший на своём веку много имён. В XVII веке, ещё до того, как Приморье вошло в состав Российской империи, эти земли принадлежали китайской империи Цин и назывались Циндао, что означает "зелёный остров". Однако кажущаяся богатой растительность была обманчивой — неприступные с моря скалы и сложный горный рельеф не дали шанса землепроходцам обосноваться здесь для мирной сельской жизни. 

Английские моряки, исследовавшие акваторию Японского моря, в своих картах нарекли остров Termination — конечная точка, а первые русские мореходы дали ему имя Маячный. Однако маяка тогда никакого не было, поэтому, дабы избежать путаницы, остров окончательно переименовали по названию пролива, в честь варяжского князя Аскольда.

Казалось, этот остров так и останется прибежищем для бесконечной череды птичьих базаров, пока в XIX веке здесь не были обнаружены золотые прииски. Из-за них позже между русскими и китайцами разгорелась Манзовская война, которая впоследствии перекинулась на материк.

Оттеснив банды манз обратно к маньчжурской границе, русские завладели приисками, самый крупный из которых располагался близ бухты Наездник в южной части острова. Здесь же для укрепления позиций был создан наблюдательный пост, установлены батареи из 180-мм пушек, а также был заложен маяк, который вскоре был разрушен суровой зимой и сильными солёными ветрами. 

Стратегическое расположение этой земли — последнего крупного участка суши на пути из Владивостока через Уссурийский залив — сделало остров Аскольд частью островной дальневосточной береговой обороны, а позже здесь установили новый маяк.

Помимо золота ещё одним богатством острова было поголовье пятнистого оленя, также сильно пострадавшее от китайских браконьеров. Параллельно с разработкой приисков на Аскольде с целью сохранения популяции был создан питомник, запрещавший охоту на животных и способствовавший их разведению. В 2019 году один из местных предпринимателей завёз на остров с севера Приморского края три сотни оленей, в том числе маралов, которые изредка небольшими стайками показываются на гребнях сопок. 

Сейчас золотые штольни, из-за которых пару сотен лет назад разгорались кровопролитные стычки, стоят заброшенными. По оценкам геологических работ, проходивших тут в начале двухтысячных, забытые земли приморского Эльдорадо хранят в себе до 9 тонн драгоценного металла и ждут очередного предприимчивого старателя.

Вечером, когда мы уже добрались до традиционной бухты для ночёвки, нас нагнала ещё одна туристическая яхта.

— Привет отдыхающим, — раздался голос по ту сторону борта. — Куда идёте?

— Уже пришли, мы здесь ночуем, — отвечал капитан. — Вы тоже тут встаёте?

— Хотели бы, но, боюсь, не сможем — якорь потеряли!

Потеря якоря на море — ситуация не из приятных: либо возвращайся в порт, либо всю ночь плыви — смотри, чтобы не вынесло куда. Спасибо капитану — у нас на борту был запасной якорь. Пришлось выручать товарищей.

— А как можно якорь потерять? — я покосилась на широкую цепь, один конец которой был закручен в барабан лебёдки, другой — исчезал в толще воды. 

— Видать, где-то оторвали. Я их видел сегодня утром у Пяти Пальцев, они бросали якорь прямо у скал и на лодке плавали тюленей смотреть. А там вообще вставать нельзя, дно — сплошные валуны, за такой вот зацепишься — и всё. Так бросишь якорь, уйдёт он в камни и держит. Волна пойдёт, лодку подбросит, и якорь вырвет кусок корпуса. Это каждый опытный моряк знает.

— А что же, запасного у них нет?

— Вот поэтому в море надо только с проверенными людьми идти!

О том, как поймать осьминога, где строят гребешковые фермы и как выглядит плавучий космодром для запуска ракет, читайте в следующем материале.

Юлия Гопиус